Без вины виноватые

Островский Александр Николаевич

Дудукин. Вот чудо-то! Какая кошка между вами пробежала?

Шмага (важно). В убеждениях не сошлись.

Коринкина. Вы не смешите! Ну какие у вас с Незнамовым убеждения?

Дудукин. В самом деле, Шмага, что-то я у тебя прежде убеждений не замечал.

Шмага. Напрасно; убеждения у меня есть твердые. Вчера у меня, сверх всякого ожидания, деньги завелись, так, бешеные набежали, с ветру.

Миловзоров. Да,

видим, видим, что ты в обновке.

Шмага. Мое убеждение такое, что надо их непременно пропить поскорее. А вы говорите, что у меня нет убеждений. Чем это не убеждение? И я убеждал Гришку отправиться в трактир «Собрание веселых друзей». Но убеждения мои не подействовали.

Дудукин. Отказался? Неужели?

Коринкина. Да это он сказки рассказывает.

Шмага. И не только отказался, но оскорбил меня словесно и чуть-чуть не нанес оскорбления действием; немножко бог помиловал. Кончено! Гришка погиб для нашего общества!

Миловзоров. Для какого?

Шмага. Для «Собрания веселых друзей». Я потерял лучшего своего друга.

Дудукин. Да что с ним сделалось?

Шмага. Очень просто: нить в жизни потерял.

Миловзоров. Как это нить потерял? Какую нить?

Шмага. Ну, вот еще, какая нить! У всякого своя нить. Ты вот любовник и на сцене, и в жизни, ты свою нить и тянешь, и нам надо было свою тянуть.

Коринкина. В «Собрании веселых друзей»?

Шмага. Конечно. Как человек нить потерял, так пропал. Ему и по заведенному порядку следует в трактир идти, а он за философию. А от философии нападает на человека тоска, а хуже тоски ничего быть не может.

Дудукин. Незнамов — и за философию!.. странно.

Коринкина. Что его сглазили, что ли?

Шмага. Сглазили.

Коринкина. Кто же?

Шмага. Приезжая знаменитость.

Коринкина. Да ты врешь. Пошел вон!

Шмага. Нет, уж это верно.

Коринкина. Миловзоров, это надо принять к сведению.

Миловзоров. Примем.

Шмага. Кончено… Прощай, голубчик! Нить потерял.

Миловзоров. А ты не теряешь?

Шмага. Еще бы. Что мне за расчет! Вот я хочу к меценату обратиться с предложением услуг.

Дудукин. Благодарю. Каких услуг, мой друг?

Шмага. Я подозреваю, что у вас есть намерение угостить нас, первых сюжетов, завтраком; по этому случаю вы мне дадите денег; а уж я, так и быть, услужу вам, схожу куплю пирогов, колбаски, икорки и прочего.

Коринкина. Только, пожалуйста, не здесь.

Шмага. Ну, вот еще! Завтрак для первых сюжетов, так мы и пойдем туда, где первые сюжеты одеваются.

Миловзоров.

Куда ж это?

Шмага. Наверх, на чердак, в общую, где статистам бороды наклеивают.

Дудукин. Услужи, услужи! Подожди немного на сцене, я только повидаюсь с Еленой Ивановной.

Миловзоров. Да коли увидишь Незнамова, так пошли его сюда.

Шмага (показывая на сцену). Да вон он!

Дудукин и Шмага уходят.

Коринкина (у двери). Незнамов, зайдите на минуту!

Незнамов входит.

Явление четвертое

Коринкина, Миловзоров и Незнамов.

Незнамов. Что вам угодно?

Миловзоров. Здравствуй, Гриша!

Незнамов. Здравствуй!

Коринкина. Что вы от нас бегаете?

Незнамов. От кого: «от нас»?

Коринкина. Ну, от меня.

Незнамов (окидывая ее глазами). Да я никогда при вас и не состоял. Этого счастия удостоен не был.

Коринкина. Кто ж виноват! Вы сами не хотели; вы такой нелюбезный. Не ждете ли вы, что женщины за вами будут сами ухаживать? Хоть это и бывает, да очень редко. Надо, чтоб вы сами…

Незнамов. Не могу. Я в эту должность не гожусь.

Коринкина. В какую?

Незнамов. Ни в пажи, ни в Амишки. Это вот уж их дело. (Указывая на Миловзорова.) Что же вам угодно от меня?

Коринкина. Ах, да ничего особенного; только не будьте таким букой, не удаляйтесь от нашего общества. Ну, что вам за компания Шмага!

Незнамов. Позвольте, позвольте! Шмагу не трогайте. Во-первых, он весел и остроумен, а вы все скучны; во-вторых, он хоть дрянь, но искренен: он себя за дрянь и выдает; а вы все, извините меня, фальшивы.

Коринкина. Ах, боже мой, я и не говорю, что мы святые; и у нас есть недостатки: и фальшь, и все, что вам угодно. Да простите нам их, как вы прощаете Шмаге; не судите нас строго!

Незнамов. Простите, не судите. Не хочу я ни судить, ни прощать вас; что я за судья! Я только сторонюсь от вас и буду сторониться, потому что вы сейчас же поставите меня в дураки и насмеетесь надо мной.

Коринкина. Ах, что вы, что вы!

Миловзоров. Ах, Гриша! Зачем такая недоверчивость, мамочка!