Без возврата (Негерой нашего времени)
Шрифт:
Он забрался под одеяло, с наслаждением повозился, устраиваясь поудобнее, — и медленно, тихо, в окружении наплывающих одно на другое лиц: академика, Ларисы, Евдокимовых, Насти, Кузьмичева, птенца… — погрузился в глубокий сон.
XII
…Разбудило Андрея Ивановича карканье. Сначала оно доносилось к нему сквозь сон — не разрушая сна: в вороньем карканье за окном не было ничего ни необычного, ни раздражительного; но то ли потому, что оно ни на минуту не умолкало, то ли потому, что звучало громче обычного,
— Кр-ра-а… — Пауза три-четыре секунды. — Кр-ра-а… — Пауза. — Кр-ра-а!…
— Ч-черт, — прошептал Андрей Иванович, промаргиваясь и медленно вспоминая вчерашний день. Небо за окном было уже голубым — но еще неяркой, чуть подсвеченной розовым, предрассветной голубизной. Невидимый на балконе птенец покаркивал осторожно, негромко, можно было сказать — деликатно, словно робея; ну конечно — уже рассвело, вороны просыпаются рано, опять хочет есть… Андрей Иванович с усилием повернул голову и полузакрытыми глазами посмотрел на часы. Половина пятого! Проклятая птица!
— Кр-ра-а… Кр-ра-а… Кр-ра-а…
Андрей Иванович закрыл глаза и сразу же погрузился в дремоту. Покрякает и замолчит… замолчит… Но птенец продолжал каркать, каркать, каркать — и не так это карканье, на которое само по себе Андрей Иванович уже не обратил бы внимания, как сознание того, что птица голодная, что вообще кто-то голодный и просит у него есть, уже знакомо нервировало Андрея Ивановича и не давало ему заснуть. Полежав некоторое время с закрытыми глазами — чувство тревоги не проходило, как будто птенец испускал флюид, — Андрей Иванович крякнув, с проклятием резко встал и, пошлепав босыми ногами к окну, распахнул балконную дверь… Балкон как будто взорвался.
— Кр-р-ра!!! Кр-р-ра!!!
У Андрея Ивановича потемнело в глазах. Половина пятого!
— Кр-р-ра!!! Кр-р-ра!!! Кр-р-ра!!! Кр-р-ра!!!
— Замолчи, проклятый!… — в ужасе и ярости шепотом рявкнул Андрей Иванович и, вжав голову в плечи, быстро глянул по сторонам. Огромный дом спал; мертво блестели окна. Сейчас выскочит соседка и этот ее… — Кр-р-р-ра-а!!! — Кыш-ш!… — в бешенстве шипнул Андрей Иванович и с силой пнул коробку ногой. — Кр-ра-а!!! — Андрей Иванович метнулся обратно в комнату. Дикие крики рвали в клочья предрассветную тишину. Ах ты гадина… Что делать?! что делать? Бежать на кухню — за это время проклятая тварь перебудит весь дом… — Кр-ра-а!!! — и вдруг снаружи грянуло, казалось, десятикратно — раскатистым, хриплым басом:
—Кар-р-р!… Кар-р-р!… Кар-р-р!… Кар-р-р!…
Андрей Иванович вне себя снова выскочил на балкон — и обомлел: со всех сторон слетались огромные, как грифы, вороны! С десяток птиц, шелестя и щелкая ветками, возбужденно прыгали в тополях, еще несколько кружилось напротив балкона, крыльями едва не задевая за парапет; целая стая — тридцать? сорок? пятьдесят птиц? — со звуком, похожим на аплодисменты, снялась с крыши соседнего дома и устремилась, показалось Андрею Ивановичу, прямо к нему… и всё
— Кар-р-р! Кар-р-р! Кар-р-р! Кар-р-р!…
Андрей Иванович раcтерялся и испугался до дрожи в коленях… Едва соображая, что делает, он схватил коробку с птенцом — птенец бился, хрустя газетами, коробка зыбко ходила в руках, — юркнул обратно в комнату и пяткой с силой захлопнул балконную дверь. Карканье за окном сразу поредело и приглушилось. Андрей Иванович в ярости бросил коробку на пол; птенец перевернулся и сильно, с костяным стуком, ударился о борт головой. Несколько секунд он молчал, тяжело, со стоном и писком, дыша, — потом открыл клюв и опять закричал тонко и жалобно:
— Кр-ря!… Кр-ря!… Кр-ря-я!…
Ответное густое, хриплое карканье ударило в стекла… Андрей Иванович вздрогнул: две вороны, каждая, показалось ему, размером с кота и с клювом длиною в ладонь, грузно опустились на парапет и, низко приседая на огромных когтистых лапах и хищно вытягивая шеи со вздыбленными загривками, боком запрыгали по железному поручню… Щелкнула — выстрелила — дверь; Андрей Иванович рывком оглянулся: Лариса в ночной рубашке, с помятым, искаженным злостью лицом, стояла в дверях.
— Ты что, совсем очумел?!
— Я тут при чем?! — в отчаянии крикнул Андрей Иванович.
— Кр-ра-а!… Кр-ра-а!…
— Кар-р-р!… Кар-р-р!… Кар-р-р!… Кар-р-р!…
— Пшли! Пшли, вашу мать! — закричал кто-то сверху запекшимся сиплым голосом и несколько раз громыхнул — наверное, кулаком — по жестяному отливу. — Стрелять вас некому, гады!
— Выбрось немедленно эту тварь! У меня ребенок заика! Идиот!
Андрей Иванович с подрагивающими от злобного нетерпения руками шагнул к коробке — схватить ее и вытряхнуть, как мусор, проклятую птицу с балкона… но в последний момент почему-то сдернул с тахты плоскую репсовую подушку и швырнул ее на коробку. Коробка закрылась наглухо; из нее придушенно донеслось: “Кр-ря-я…” — и всё смолкло.
— Ты долго будешь издеваться над всей семьей? — свистящим шепотом сказала Лариса.
— Ни над кем я не издеваюсь, — буркнул Андрей Иванович. — Откуда я знал, что он чуть свет закричит?
Андрей Иванович взял со стола сигареты, открыл балконную дверь и закурил. Привычно и бесполезно мелькнуло: “Не надо бы натощак курить…” Вороны улетели. Верхушки тополей уже золотило солнце.
— Так, — стылым голосом сказала Лариса. — Может быть, ты все-таки уберешь ее из квартиры?
— Да пусть постоит здесь. На балконе вороны летают… и вообще… — “Вообще” — были соседи; сейчас он боялся даже выглянуть на балкон.
— Ты что, издеваешься?! При чем тут балкон?! К черту, на улицу!
— Ну пять часов, Лариса! Я спать хочу! Проснусь и вынесу.
— Когда ты вынесешь, перед работой? Ты же вечно опаздываешь! Она что, здесь будет сидеть весь день? и орать?! Ты меня извини, тебе всё равно, что о тебе подумают, на себя ты махнул рукой, — но лично я не хочу, чтобы весь дом смотрел на меня как на идиотку.
— Да мне сегодня не надо в институт, — прервал ее Андрей Иванович.
Лариса помолчала — и: