Бездельник
Шрифт:
– Не дура, знаю.
Скрипнула дверь, в комнату вошел невысокий старик. Он был не столько толстый, сколько будто бы надутый, даже пуговицы на животе расходились от этого на когда-то белой, а теперь совсем уже засаленной рубашке. Я, кстати, сразу заметил, что в здешних местах мужская часть населения отличается невысоким ростом - особенно старики - и такими вот раздутыми животами. Первое можно объяснить тем, что здесь север, а вот второе... может Дима прав, говоря про рыбу?
– Привет, дед!
– крикнул он.
– Здорово...
– сдержанно пробормотал вошедший, смотря на меня.
– Андрюха, гость из Красноярска, ужинать с нами будет!
– Хм... из Красноярска?
– тяжело дыша, переспросил старик.
– Андрей.
– сказал я, встав.
– Федр Михеич.
– и пожал мне руку, после чего сделал Диме какой-то едва уловимый жест, тот достал сигарету и протянул ему.
– Я тут красил... окошки...
– В такую погоду?
– усмехнулся Дима.
– ...дай, думаю, к вам зайду... пожабать...
– невозмутимо договорил дед.
– Пожабать...
– они стояли и смотрели друг на друга, улыбаясь, говоря на только им понятном языке ухмылок и перемигиваний.
– Плотину-то видали?
– весело, даже немного гордо спросила у меня Антонина Федоровна.
– Видел-видел. Проезжал по... в общем - сквозь нее даже.
– как можно более дружелюбно ответил я.
– А-а-а!
– радовалась женщина.
– Ага-а-а, как бы еще он сюда попа-а-ал!..
– пробурчал Дима, ерничая.
– Только вот у вас ее, похоже, не особо любят...
– я просто старался быть вежливым, участвовать в разговоре, но мой талант разводить ругань не подвел - шагнул я не туда.
– О-о-о!
– сходу завелся Дима.
– Не любят... А за что ее любить?!..
– Все!
– выдохнула Надя.
– Понеслась...
– За алюминиевые заводы?!.. За грязную воду?! За то, что рыбы нихрена теперь нет, а та, что есть - дохлая?!.. За то, что ничего теперь не растет?! За то, что людей, как собак выпнули, подачку сунули и пожгли все?!.. Они еще удивляются: "Чего это у нас деревня пьет? У них же все условия... РАБОЧИЕ МЕСТА!.. а они как были быдлом, дерьмом под ногами так и остались!.. УДОВОЛЬСТИЯ НЕТ, КОГДА НА НИХ СМОТРИШЬ, НЕПРИЯТНО И НЕКРАСИВО! ФУ-ФУ-ФУ!!! Я ГЛАЗА ИЗГОВНИЛ!" так пьют-то как раз потому, что ВСЕ УСЛОВИЯ ЕСТЬ, потому, что пришли однажды уверенные товарищи и решили, как будет лучше! "Вы знаете, так будет лучше для вас..." Сказали бы хоть: "Для всех", а лучше - честно: "Для нас"... А то, что вы поколениями занимались тем, чем теперь заниматься не сможете, так это оно и лучше! Разовьетесь! ПРОГРЕССИРУЕТЕ! Я одного не могу понять: какого хера некоторые люди так уверены в том, что они имеют право решать, как жить другим?! Как другим будет ЛУЧШЕ?! Что они имеют право разделять и властвовать?!! Что то тепло, в котором их жопа нежится - первостепенная вещь, и должно без конца становиться жарче! Жаль только, что горелым мясом не пахнет...
– Дима...
– тихо сказала Надя.
– ...ОТКУДА это самонадеянное виденье себя богом, способным и ОБЯЗАННЫМ все вокруг подстроить под себя?!.. "Зачем вам так жить? Это же несовременно и неудобно! Мы же на этом БАБЛА не сделаем!.. Вам будет от кухни до туалета не далеко ходить, прекрасно же?!" И это ведь не самое страшное, страшнее всего - это те уроды, выродки, эти подонки, который свой профессионализм выражают спортивным интересом, соревнованием - кто по просьбе божка лучше подгонит показатели, побольше найдет лазеек, кого надо - подпоит или грохнет, куда надо напишет, чтобы потом по головке погладили! Кто придумает более хитрый план, как всех наебать! Кто за бумагой не видит живое! Кто не понимает даже того, что когда всему придет пиздец, то денег будет больше не на чем зарабатывать!..
– Они просто выполняют свою работу, Дима, им же надо что-то кушать и детей кормить, не ругайся...
– успокаивала его Антонина Федоровна. Было заметно, что все лишь стараются молча переждать бурю.
– Да ты что?! "Работу они выполняют!" "Детей им кормить надо!" - передразнивал Дима, а я сгорал со стыда.
– Какие молодцы!.. Когда судили нацистов, большинство из них тоже говорили, что просто выполняли свою работу!.. Откуда вы все прилетели?!..
– Я, к слову говоря... охотником кадровым работал...
– невозмутимо начал дед.
– Тьфу, блядь! Пойду я лучше отсюда на хер курить...
– обиделся Дима и хлопнул дверью. Все выдохнули.
Я, конечно, понимал все то, о чем он так отчаянно и, судя по всему, не в первый раз пытался докричаться; и был удивлен тому, с какой силой и ненавистью он об этом говорил, ведь люди часто даже осознавая проблему - машут рукой, а ему не наплевать ВСЕ ЕЩЕ не наплевать. Тем не менее, только сейчас до меня дошло насколько все ДЕЙСТВИТЕЛЬНО плохо. Раньше это было где-то далеко, а здесь тебя головой бьют о доказательства реального существования этого ужаса - результата людского безразличия и сумасбродства. Как можно не понимать, что все взаимосвязано, что то, что касается одного - касается всех? Да прямой до отупения пример: перекрыли Ангару в районе Кодинска, а в зону затоплении попали, в том числе, и люди под Иркутском! А если вспомнить про Аральское море? Про, к счастью, не случившиеся "Повороты сибирских рек"? Какому здоровому человеку придет в голову ТАКОЕ? Как можно быть настолько самоуверенным? Как можно вообще не думать о последствиях своих действий? Не видеть причин, истоков, а только конечный продукт, который ПРОСТО ЕСТЬ. И думать, что этого не может не быть? Откуда идиотская вера в то, что все будет хорошо? Пока сами не подохнем от того, что сделали, до тех пор не дойдет... Пока будем подходить к решению подобных дел с позиции "капучино или эспрессо?", удобно рассевшись черт-те где, и даже с трудом представляя или, как в большинстве случаев - не зная вовсе, где находится то место, чью судьбу мы сейчас решаем. "Это же далеко, до нас не дойдет". "После нас - хоть потоп". Экономическая карта - это ватман со списком цифр и набором символов. У каждой страны - свой глобус, у каждого человека - свой атлас и путеводитель, только вот речь не о свободе. Мы отправляемся...
А дед все рассказывал. Зубов у него почти нет, еще вдобавок манера говорить, как с кашей во рту. Сначала я практически ничего не понимал, но постепенно привык.
– ...охотились как-то мы - Привалихинские, и Савинские... Вот... Один из наших нашел берлогу, пришел к зимовью и рассказал остальным, где... ну... это самое... берлогу-то нашел... Решили промышлять его - все согласились... Назавтра - пошли. Подошли к берлоге, собаки залаяли, и медведь выскочил с берлоги, стали стрелять... Он на нас - мы разбежались... стали за лесины, спрятались, но челюсть медведю поранили... Он подскочил к деду Митрию, сбил его с ног и стал голову грызти... Брат его Иван - закричал, заругался: "Что, подлецы, делаете - стравим брата!" И подскочил, схватил пальму и медведя ударил в ребра. И он побежал от нас. Мы не пошли его следить - перепугались... Понесли раненого деда Митрия. Медведь крепкий к зарядам и урочлив оказался - сглазили его... Когда пошли добывать, один из охотников сказал: "Добудем - станем черки жиром мазать". Вот он и намазал нам...
– Дед Митрий умер?
– наивно спросил я.
– Умер.
– кивнул Федр Михеич.
– Смотрите, я владею ГЭС!..
– продолжил вернувшийся Дима, как будто бы и не уходил, распаляясь с каждым словом все больше. Тут меня кто-то сильно пнул под столом по ноге, и я увидел сначала испуганное, а потом улыбающееся лицо Нади.
– Затопят ГЭС все наши места.
– подхватил дед.
– Берега родной нам Ангары уничтожили... В реке осетров, стерлядей редко стало встречаться. Тайменя, хариуса и других рыб... Кипело все в воде, и не убывало от улова людей-то. Гусей после ледохода не стало, лебедей. Все уничтожено не выстрелами из ружья, а отравлением!.. Комаров, мошку ученые травили - ужасно рыбы погибло... Может, и на птицу повлияло... Когда между... между Братским и Кодинским был полигон для ракет - с Байконура запускали, а в вершине Ковы они взрывались. Изучали ее - как влияет на природу и на зверей. Я в то время, когда охотился, каждый год посылал в Красноярск по двадцать тушек соболиных на обследование в институту, в НИИ... обследование было секретно. И мне пришлось видеть в тайге на участке в вершине Парты, притоке Хайло: в январе вблизи нашего участка взорвалась атомная бомба.
– Дима и Надя заулыбались.
– Горячий воздух прошел. Все лесины - с них снег растаял, сосули были зеленые... Капканы примерзли. На снегу на земле в палец толщиной ледяная корка замерзла. Напарник Сергей умер через год от рака горла... Лошадь весной пропала. У меня во рту была синяя опухоль на щеке, я испугался - в больницу не обратился... а лечил сам: на вату мазь Вишневского намажу и в рот... Весь день хожу с ней, плюю - она горькая... Так рассосалось и покраснело. До сих пор горлом маюсь. Спасаюсь йодом - мажу: то на кожу горла, то в рот мажу йодом язычок. Вроде помогает... Может, не умер. На праздниках напивался водки до упора - помногу выпивал. Счастливый... это когда напился пьяный и танцуешь...
Все затихли, каждый, должно быть думал о своем.
– Ну что, дед, часы-то идут?
– шутливо, но в то же время тая в этих словах что-то необъятное и сокровенное, спросила Антонина Федоровна.
– Иду-ут, иду-ут!..
– радостно улыбнулся Федор Михеич.
– Ва-а-ай!
– рассмеялась мать.
Сидели еще долго - до темноты. Периодически кто-то ходил в баню или в подпол. Неустанно свистел чайник, дед все курил, а потом ведомый луной, на ощупь, медленно ушел домой, по-стариковски напевая: