Безмолвная
Шрифт:
Это удивило ее.
— Ты знал семью повара?
— Не сказать, чтобы особо, но я частенько там ел. Те китайцы, они не знали, что такой выходной, поэтому заведение было открыто всю ночь. Ты мог закончить смену и все еще успеть поужинать. Однажды я зашел туда в десять вечера воскресенья, и это малышка принесла мое печенье с предсказаниями. Это смахивало на детский труд. Но она выглядела настолько счастливой оттого, что помогает папе.
— Уверен, что это была дочь повара? Она тогда была слишком маленькой.
— Она и выглядела совсем малышкой. Возможно, ей было лет пять? Хорошенькая словно бутончик, — он печально вздохнул. — Поверить не могу, что отец сотворил такое, оставив жену и ребенка на произвол судьбы. Не говоря уж обо всех других семьях, которые он разрушил. Несколько недель спустя дочь одной из жертв похитили.
— Шарлотту Дион.
— Так ее звали? Я только помню, что это напоминало греческую трагедию. Одно невезение наваливается на другое.
— А ты в курсе по-настоящему странной части этой трагедии? — спросила Джейн. — Двумя годами ранее дочь другой жертвы тоже была похищена. Ребенок официанта. Она пропала, возвращаясь из школы домой.
— Без шуток? Я этого не знал, — Корсак с минуты размышлял над этим. — Это удивительно. Заставляет всерьез заинтересоваться, есть ли здесь нечто большее, чем простое совпадение.
— Одна из последних фраз, которую сказал мне по телефону детектив Ингерсолл, была как раз о девочках. Все это из-за того, что случилось с теми девочками.Это были его слова.
— С двумя этими девочками? Или другими девочками?
— Понятия не имею.
Он покачал головой.
— Столько лет прошло, а мы все еще думаем о них. Странно понимать, что, скорее всего, сейчас от них не осталось ничего, кроме скелетов, — он помолчал. — Но это не то, о чем бы мне хотелось сегодня думать. Давай-ка разольем немного вина.
— Я думал, ты любитель пива.
— Твоя мама переделывает меня. В любом случае, для старого сердца вино полезнее, сама понимаешь. — Он с трудом поднялся из кресла. — Пришло время поговорить о приятных вещах, о'кей?
Не о мертвецах, подумала Джейн. Не о массовом расстреле и похищенных девочках. Но когда Габриэль зашел в дом, держа Реджину за крохотную ручонку, Джейн не могла не думать о Шарлотте Дион и Лоре Фэнг. Она помогала матери расставлять на столе тарелки с устоявшейся последовательностью все более впечатляющих блюд. Хрустящий жареный картофель. Зеленая фасоль, сбрызнутая оливковым маслом. И, наконец, две роскошные жареные курицы, благоухающие розмарином. Но даже когда они расселись за едой, завязывая нагрудник на Реджине и нарезая для нее мясо на маленькие кусочки, Джейн не переставала думать о пропавших девочках и раздавленных горем родителях. Как может мать жить дальше? Она спрашивала себя, пыталась ли Ирис Фэнг покончить с собственными страданиями. Прыжок с крыши, горсть снотворного. Насколько это проще, нежели жить с горем изо дня в день, тоскуя о близких, которых никогда не увидишь снова.
— Что-то не так с твоей едой, Джейни? — заволновалась Анджела.
Джейн посмотрела на мать, которая отличалась сверхъестественной способностью точно знать, что оказалось во рту каждого гостя, сидящего за ее обеденным столом.
— Все великолепно, мам. Сегодня вечером ты превзошла саму себя.
— Тогда почему ты не ешь?
— Я ем.
— Ты всего разочек откусила от курицы, а затем принялась гонять еду по тарелке. Надеюсь, ты не на диете, потому что тебе совсем не нужно худеть, сладенькая.
— Я не на диете.
— Все эти девочки, они вечно сидят на диетах. Голодают на одних салатных листьях, и чего ради?
— Уж, конечно, не ради мужчин, — пробормотал Корсак, запихивая в рот куски картошки. — Парням нравится, когда на девушке есть хоть немного мясца. — Он подмигнул Анджеле. — Взять вашу маму. Создана так, как и полагается выглядеть женщине.
Джейн не могла видеть, что происходит под столом, но мать, смеясь, внезапно пнула ногой ее стул.
— Винсент! Веди себя прилично.
Пожалуйста, ведите себя прилично. Потому что больше я этого не вынесу.
— Знаете, — сказал Корсак, нарезая курицу, — самое подходящее время, чтобы обсудить сами знаете что.
Никогда еще три слова не звучали так зловеще. Джейн вздернула подбородок и посмотрела на мать.
— Сами знаем что именно?
— Это то, о чем мы говорили на протяжении некоторого времени, — сказала Анджела. — О Винсе и обо мне.
Джейн взглянула на мужа, но, как обычно, Габриэль нацепил свое «ФБР-лицо», по которому ничего нельзя было прочесть, даже если он и догадывался, о чем сейчас пойдет разговор.
— Ну, вы знаете, что Винс и я уже довольно долго встречаемся, — проговорила Анджела.
— Довольно долго? Это всего-навсего сколько? Полтора года?
— Этого времени достаточно, чтобы хорошо узнать кого-то, Джейни. Увидеть, что у него доброе сердце. — Анджела лучезарно улыбнулась Корсаку, и они склонились друг к другу в шумном, смачном поцелуе.
— Ты встречалась с папой целых три года, — напомнила Джейн. — И посмотри, чем это закончилось.
— Когда я встретила твоего отца, мне было пятнадцать. Он был всего лишь моим вторым парнем.
— Тебе было пятнадцать и у тебя уже был парень?
— Дело в том, что я была еще ребенком и не представляла, что еще может предложить мне мир. Я вышла замуж слишком рано, родила детей чересчур рано. Только сейчас я узнала, чего хочу.
Джейн глянула на Корсака и подумала: Ты не можешь всерьез говорить это о нем.