Безмолвные тени Раминара
Шрифт:
Прикусываю губу, сообразив, что вообще-то у моего телохранителя было ответственное задание, которое благодаря моей глупости практически провалено! Представляю, как ему достанется от моего отца! Я даже не знаю, где Эд сейчас находится и всё ли с ним в порядке! А в распоряжении Яна ещё два обещанных дня, за время которых может произойти очень многое.
***
Я с этим мужчиной с ума сойду!
Не прошло и получаса, а он уже снова в моей спальне. Одетый в домашний вариант спортивного костюма, с огромным букетом цветов и загадочной улыбкой на хитрой физиономии. Игнорируя
— Это тебе, малышка, — вручает растительное великолепие мне в руки. — Ты на меня не злишься? Я не хотел пугать, просто не подумал, что ты так на мою помощь отреагируешь. Мир? — прихватывает ладошку, чуть заметно сжимая.
— Мир, — растерянно подтверждаю. Чего теперь устраивать скандал? Извинился же. — Ай! — пытаюсь выдернуть конечность, потому что в эйфории от полученного прощения захват усилился, а моя пострадавшая кожа мириться с подобным к себе отношением не желает.
— Прости! Забыл совсем! — отпустив руку, Ян вскакивает с кровати и скрывается за дверью модуля. Через несколько секунд возвращается с чемоданчиком-аптечкой, по пути прихватив с кресла ещё и комплект чистой одежды.
— Мы лечить тебя не закончили, — поясняет свои действия. — Только отмыли, — вновь оккупирует значительную часть матраса, удобно располагаясь рядом.
Следующий час мы проводим необычайно весело.
С той же бесцеремонностью, с которой раздевал, Подестов теперь меня пытается одеть. Посмеиваясь над моим справедливым негодованием и упорно не желая выйти вон. Добилась только того, что наглый субъект соизволил на время отвернуться.
Вторая часть «Марлезонского балета» походит спокойнее. Втирание мази в ладони я переношу стоически и физический дискомфорт терплю. Благо сделает он это аккуратно.
А вот завершением эпического подвига под названием «Вылечи Лиду» становится виртуозное наложение фиксирующей повязки на ногу. Ян три раза принимается за этот шедевр медицинской помощи, доведя меня до истерического… смеха.
Задыхаясь от колик в животе, я едва успеваю переводить дыхание между приступами гомерического хохота, наблюдая, как чертыхаясь и путаясь в бинтах, горе-доктор пытается повторить то, что показывает виртуальный врач на экране аптечки.
— Я… Ян! Хва… хватит, — выдавливаю, поняв, что больше не могу. — Давай… я са… сама!
— Ну, нет! — пыхтит, не сдаётся. — Уже почти получилось!
Обессиленно откидываюсь на подушки, прикрывая глаза, чтобы избавиться от провоцирующей картинки и успокоиться. И всё равно рот непроизвольно растягивается в улыбке, потому как воображение услужливо рисует то, что происходит в зоне невидимости.
— Всё! — наконец он меня извещает с чувством величайшего морального удовлетворения в голосе.
Приподнимаюсь, рассматривая результат и ощупывая повязку на предмет износостойкости. Вроде как достаточно плотная. Меняю положение тела, опуская ноги на пол.
— Далеко собралась? — карие глаза смотрят на меня с явным неодобрением.
— Вниз, — пытаюсь встать. — Я твоего друга не успела поблагодарить за помощь. Если бы не он, даже не представляю, как бы добралась до дома.
— Димон давно ушёл, но можешь не переживать, я ему твою благодарность передам. А вот наступать на ногу тебе ещё рано, — немедленно пресекается моя инициатива. Сильные руки решительно усаживают меня обратно, оплетая талию. И убирать их мужчина не торопится.
Любопытно. Заход номер два? Или он просто страхуется, чтобы я не наделала глупостей? Как бы проверить?
— Но я же не инвалид, чтобы валяться весь вечер в кровати! — закидываю удочку. — И кое-кто мне кино обещал.
— Обещал, — улыбается, словно его насмешило моё напоминание. — И от своих слов не отказываюсь, потому как просмотр легко и в этой комнате устроить. Так что бегать по дому тебе совсем необязательно, будешь наслаждаться спецэффектами прямо здесь.
— А ужин? — прагматично возвращаюсь к физиологическим потребностям организма.
Фыркающий смешок и последующие действия доказывают, что это тоже не проблема. Задвинув меня на середину кровати и проследив, чтобы я угнездилась там основательно, Ян развивает бурную деятельность, в результате которой: мой букет, благополучно забытый за всей этой суетой, оказывается в вазе; рядом возникает переносной столик, а на нём всё то, что, в принципе, можно считать ужином; на окнах закрываются плотные жалюзи, а в углах комнаты появляются стойки голопроектора.
Запустив технику, Подестов останавливается, словно о чём-то задумывается, рассеянно осматривается, задерживаясь взглядом на креслах и, наконец, переводит взгляд на кровать.
— Позволишь? — весьма выразительно смотрит.
Ух ты! Он разрешения спрашивает?! Где бы это записать?
Сомнений в том, что я хочу, чтобы он провёл вместе со мной весь фильм, да ещё и в непосредственной близости, у меня море. Но… Но я же так и не узнала, чего он добивается! Значит…
— Садись, — сдвигаюсь чуть в сторону, чтобы ему хватило места, и наблюдаю за тем, как же он отреагирует.
На лице ни один мускул не дрогнул. Всё с тем же невозмутимым выражением и даже без особого энтузиазма в глазах, как-то совершенно буднично, субъект, поведение которого мой мозг отказывается понимать категорически, устраивается рядом.
Тем временем освещение гаснет, и вокруг возникает объёмная картинка, имитирующая пейзаж прерий дикого запада. Где-то вдалеке скачут индейцы, предсказуемо преследуемые людьми, одетыми в военную форму, а прямо на нас летит красивая фурия в ярко-красном платье, с развевающимися длинными каштановыми волосами, на белой лошади.
— «Олонг-пикчерз» представляет… — вкрадчиво доводится до нашего сведения.
Ну а дальше… Герои сражаются, строя друг другу козни, плетя интриги… Кого-то похищают, кого-то освобождают… Завоёвывают сердца и, соответственно, отдают свои…
А мы — ужинаем. Хотя, наверное, правильнее будет сказать — таскаем со стола имеющиеся в наличии продукты, просто исходя из того, чего в настоящий момент больше хочется. Ян заморачиваться приготовлением не стал и банально выгреб всё то, что имелось в холодильнике. Ладно хоть чайник додумался прихватить.