Безмолвный
Шрифт:
Она ждет, что я поцелую ее у дверей. Так я и делаю. Поцелуи – это нормально. Целоваться – славно. Наклоняюсь и целую ее. Это приятно. На губах у нее помада. На твоих бы ее не было.
Не могу.
– Извини, - говорю я.
Я внезапно отшатнулся. Я не хотел, это произошло само собой. Не могу ее целовать. Не могу, и все тут. Она славная, она милая. Она хорошая. Но она – не ты, а я, кажется, влюблен в тебя.
Я поторопился. Четыре месяца на то, чтобы оплакать, смириться с гибелью того, в кого безнадежно влюбился. Это слишком малый срок. Я утратил бдительность и выстроил себе новый мир, вокруг тебя, но так и не осознал этого. Так и не смог понять. А признаваться теперь больше некому. Все-таки ты был прав: я идиот.
– Извини.
Начинается
========== Глава 15: Оторвать пластырь ==========
– Джон, я бы не рекомендовала вам это делать.
Ну, конечно, она не рекомендует. Психотерапевты верят в психотерапию. Считают, что надо пройти полный курс, как с антибиотиками. Никаких увиливаний, никаких пропусков сеансов, никаких сокращений. Никакого перерыва или уж тем более полного прекращения. Никаких звонков с отменой всех встреч на ближайшее будущее. Нет уж. Будьте добры приходить раз в неделю, пока не научитесь подбирать правильные слова и говорить о своих чувствах так же легко, как о погоде, а потом продолжайте визиты, чтобы закрепить успех. Не могу больше. С меня хватит.
– Я понимаю, как вам трудно, но сейчас совершенно не подходящее время, чтобы делать перерыв.
– Понимаю, - я не собираюсь делать перерыв в сеансах. Я хочу вообще их прекратить. Не желаю больше сидеть в той комнате. – Элла, простите, но мне это необходимо. Ничего личного, - говорю я ей.
Это все равно как расстаться с девушкой. Дело не в тебе, дело во мне. Ну, на самом деле, так оно и есть. Дело не в ней. Я знаю, что должен сделать. Для этого она не нужна.
– Разумеется, выбирать вам, - отвечает Элла, но я знаю, что говорит она скрепя сердце. Она бы предпочла, чтобы у меня не было иного выбора, кроме как делать то, что укажет она. – Но, Джон, мы едва успели начать. Вы все еще с трудом вписываетесь в повседневную жизнь. Я беспокоюсь о вас.
– Со мной все в порядке, - и всегда было. И в Афганистане, и когда я вернулся домой, со мной все было в порядке, несмотря на хромоту и пулевое ранение. Со мной все было в порядке. В порядке значит – выжить. Быть в порядке – это быть все еще способным дышать: вдох и выдох. Быть в порядке – значит уйти от тротуара, залитого чужой, не твоей, кровью. Мне нет нужды платить кому-то, чтобы обо мне беспокоились. Я в порядке. А даже если и нет, то буду в порядке. Я знаю, что делать дальше. Знаю прекрасно. И Элла точно не сможет ничего подсказать, только не теперь. Она не знает, как далеко я зашел, и я не хочу, чтобы знала. Это стыдно. – Со мной все будет в порядке.
– Джон, прошу вас, пересмотрите свое решение, - ее голос в трубке серьезен. Я могу представить себе ее лицо сейчас: большие карие глаза смотрят на меня, но ничего не видят. – Мы можем назначить новый сеанс, через месяц. Это будет длинный перерыв, чтобы прийти в себя.
Нет. Через месяц она мне будет уже не нужна. Неважно, скажу я ей о своем открытии сам, или это за меня сделает она, все равно не поможет. Я знаю, что мне надо сделать. Я знаю верный ответ. Раньше он был мне неясен, ведь все кругом было двусмысленно, а я этого не замечал. Мне казалось, что там я чувствую себя как дома, но дома больше нет, и теперь мне ясно, что делать дальше.
– Мне так не кажется, - отвечаю я. – Не сейчас. Я в норме, Элла. Спасибо, - я специально говорю тем тоном, который ясно дает понять, что разговор окончен. Я все сказал. Она должна меня отпустить.
– Хорошо, - она соглашается неохотно, но заставить меня ходить на сеансы она не может. Не может заставить меня говорить, если я не хочу. Мне нечего больше сказать. – Что ж, желаю вам всего наилучшего, Джон. От всей души.
– Да, спасибо, Элла. И вам также всего наилучшего, - стандартное проявление вежливости. Как будто мы просто знакомые, а не психотерапевт и пациент, как будто у нас есть общие друзья, или мы пересекались на вечеринках. Всего наилучшего. Интересно, она рассказывает о своих пациентах на вечеринках? В ее устах я, наверное, буду одиноким бывшим военврачом, который так и не смог смириться с самоубийством лучшего друга.
Сейчас. Нужно сделать это прямо сейчас. Нет смысла выжидать. Нужно покончить с этим.
Заварю-ка сперва чаю, что ли. Это поможет.
Ты тянешь время.
Я знаю.
Это все равно, что оторвать пластырь. Быстро и резко.
Да.
Отлично.
Лягу на диван.
Точно по Фрейду.
Да. Думаю, так и есть.
Запах свежеиспеченного хлеба. Стоит только представить его, и вот, я уже там. Бросаю сумку на одну кровать, твой чемодан стоит в ногах другой. Небольшая комната залита солнечным светом. Здесь мило, правда, мило. Было время, когда я думал, что мы могли бы как-нибудь вернуться туда. Просто, чтобы отдохнуть. Провести выходные в Дартмуре. Там готовят отличный завтрак. Там неплохо. Сам не знаю, почему считал, что ты можешь согласиться уехать со мной на выходные. Чего ради тебе отправляться в деревушку вроде этой, если там тебя не ждет жуткий труп и куча подозреваемых (разумеется, включая саму жертву)? Партия «Клюэдо» вживую вполне могла тебя ненадолго развлечь, а выходные на торфяных болотах и долгие бесцельные поездки по проселочным дорогам без малейшего шанса ввязаться в заварушку или расследование убийства - нет. Это не по тебе, и я это знаю.
– Нет никакой собаки, - говоришь ты. Ты сидишь на моей кровати, запястье прижато к моему бедру. Смотришь на меня так серьезно. Наверное, пора. Ты меня подгоняешь. И ты прав. Пора.
– Я знаю, что тебе было бы тут неинтересно. Ты бы не вернулся сюда, - хотя было бы здорово. Выходные вместе.
Интересно, что бы я им сказал, если бы вернулся и попросил номер с одной кроватью? Я никогда не отрицал перед ними, что мы пара. Они бы не удивились. Может, разрешили бы нам остаться просто так. Мы бы накрылись теми старыми покрывалами, и я целовал бы тебя.
Знаешь, я бы мог писать стихи. Писал бы их, прятал в компьютере, а ты бы находил и смеялся. Думаю, тебе бы понравилось.
Нет. Больше никаких «может быть». Никаких вопросов. Что было, то было. И я никак не могу изменить прошлое. Да я и не стал бы его менять. Все и так было прекрасно.
– Тебе нужно твердо в это поверить, Джон.
Я верю. Действительно, верю в это. Будь у меня возможность вернуться и все изменить, я бы просто постарался узнать тебя лучше и относиться к тебе мягче. А если бы я мог изменить лишь что-то одно, я взял бы назад те слова, брошенные мной в Бартсе, слова о том, что ты – машина. Я бы не ушел, сердясь на тебя. Я не ушел бы вообще. Я поднялся бы на крышу вместе с тобой. Я стоял бы рядом и держал тебя за руку, пока ты не решился бы на прыжок. Просто потому, что уже знал бы, - никакие слова тебя не остановят. Остановить тебя невозможно в принципе, и у тебя на все есть причины. Может быть, я действительно идиот, Шерлок, но я знаю, что не могу тебя остановить. Так что я просто остался бы с тобой до конца, как мне и следовало сделать. И не могу обещать, что не решил бы последовать за тобой. Не могу обещать.
– Я не допущу, чтобы с тобой хоть что-то случилось.
Знаю. Здесь, в Дартмуре ты так и сказал. Темно. Ты сядешь на мою постель, скажешь те самые слова, а договорив до конца, встанешь, повесишь халат в шкаф и ляжешь в свою кровать. И мы заснем. На этом все, конец. Часы уже тикают, времени остается все меньше, и я не могу его остановить.
– Я скорее умру, чем допущу, чтобы с тобой что-то случилось.
Тогда, в Дартмуре, в тебе говорило чувство вины. Ты тогда довел меня до предела ужаса, чтобы посмотреть, что из этого выйдет. Ты считал, что подмешал мне сахар с наркотиком. Создал идеальные лабораторные условия и наблюдал за мной, как за крысой в клетке. Это я тебе простил. Твою смерть простить не могу. Но это ничего, теперь уже ничего.