Безмолвный

ivyblossom

Вероятно, ты все знаешь и так.

Сосредоточься, Джон.

Пытаюсь, Шерлок. Я пытаюсь. Но не выходит, ты и сам это понимаешь. Мой мозг работает куда медленней твоего. Я как будто оказался на другой планете. Планете, где все так же, как в моих мечтах, моих фантазиях, моем прошлом. Реальность, пропитанная невозможным. Все это – бессмыслица.

Сделай так, чтобы все прошло.

Что прошло? Мне оттолкнуть реальность? Здравый смысл? Свои попытки во всем разобраться? Как ты не поймешь? Если я не справлюсь, не смогу снова осмыслить твое существование, уложить все это в голове, мне придется уйти. И захлопнуть за собой дверь. Сбежать и больше никогда

сюда не возвращаться. Просто потому, что происходящее стало слишком большим потрясением, и я вот-вот развалюсь на части. Это куда больше, чем может выдержать обычный человек. А я – именно что обычный человек. Идиот. Ведь так?

Не уходи.

Не уйду. Я не смогу оставить тебя. А тебе нельзя никуда уйти. Так что, так или иначе, нам придется со всем разобраться. Мы с тобой в убежище. В ловушке. Ты попал в ловушку со мной. Это – наказание, за то, что ты лгал мне.

Я покину квартиру, если подвернется что-то на “восьмерку”.

Майкрофт тебя прибьет за отлучку. А тот тип, Моран, убьет наверняка. Этого нельзя допустить. Нет. Только не опять. Только не сегодня. Нельзя возвращаться из мертвых лишь за тем, чтобы тут же снова погибнуть, Шерлок. Впрочем, драматические события тебе всегда были по вкусу.

Тебе надо отлежаться. Вот, что я сказал тебе в тот раз, когда ты лежал здесь, рядом, и жаловался на здоровье. Тогда, ранним утром, ты забрался в мою кровать. На тебе была простыня. Ты был влажный от жара и пота. Жаловался, что тебя знобит, но был теплым. На твоем языке я почувствовал вкус соли, я прижался губами к впадинке пупка, гладил острые коленки…

Я – не чья-то собственность, Джон.

Да, разумеется.

И не подъемный кран.

Господи. Хватит. Прекрати. Сейчас не время и уж точно не место, чтобы…

– Джон?

Ты окликнул меня в действительности? Или это лишь твой голос в моем воображении? Манит ближе, нашептывает на ухо. Нужно понять. Это важно.

Шаги на лестнице. Их звук я тоже помню. Ты поднимаешься ко мне, ты так поступал не единожды. Знакомая походка, ты то и дело перемахиваешь ступеньки через одну. Вечная спешка, даже когда я сплю мертвым сном, ты торопишься ко мне. Два ночи, а ты зовешь меня гарпунить свинью. Ты задаешься вопросом, никак не можешь найти ответ и взбегаешь наверх, перемахивая ступеньки через одну, только чтобы растолкать меня и все обсудить, хотя я буду вялым, буду ворчать и уж точно ничего не буду соображать. Я буду возмущаться, скажу тебе: «отвали», «дай поспать», «да что вообще на тебя нашло?» Толку от меня ноль, но тебе это, похоже, неважно. Ты проносишься по ступенькам и влетаешь в мою комнату так, словно она твоя. А я, несмотря на все возмущение, никогда тебе не препятствую. Ты приходишь, садишься на кровать и говоришь. Ты так и поступаешь обычно: сидишь на моей постели, тыкаешь меня в ногу и говоришь, говоришь до тех пор, пока для тебя не прояснится очередная хитрая загадка. С тобой все время так. Все время так было.

– Джон? – оклик громче. Ты обеспокоен. Почему? Я пробыл здесь слишком долго, вел себя слишком тихо. Ты не слышал, чтобы я ходил по комнате, отсюда не доносилось ни звука. Я застилаю кровать. Обустраиваюсь. Вот и все. Я лежу, перебираю воспоминания. Представляю, что здесь, со мной, ты, завернутый в простыню. Что ты позволяешь ласкать и целовать себя. Как будто все это было на самом деле.

В кармане что-то вибрирует. Телефон. Пришло сообщение. От кого? От тебя. СМС от тебя. Точно? Ну конечно.

Когда-то ты писал мне, не переставая. Потом прекратил. Потому что умер. Было несколько

непонятных СМС с незнакомых номеров. Может, это ты их слал? Не хочу знать правды. Буду считать, что ты. Это даже несколько успокаивает. Считать, что ты все время был рядом, наблюдал за мной, а может, и обращался ко мне, пусть я этого и не знал. Это успокаивает, это приводит в ярость. Одно от другого уже не отличить.

Пишешь мне сообщения, стоя на лестнице. Ведь так? Снова твое имя на экране. Как будто ты вернулся из мертвых. Ты действительно вернулся из мертвых. Руки все еще трясутся. В какой-то момент до меня ведь все дойдет окончательно. И тогда я, наверное, врежу тебе по лицу. Это если тебе повезет. Тебе повезет, если я ограничусь ударом только по лицу. А потом я тебя поцелую. Всего один единственный раз, и ты не будешь вправе осудить меня за это.

СМС. Ты в норме? Сообщение из настоящего, не из прошлого.

Я в норме, Шерлок, в норме.

Нет. Ну, конечно же, я не в норме. Я оглушен. Мне постоянно нужно прикасаться к тебе, прикасаться, не останавливаясь, но ведь в какой-то момент это поставит меня в неловкое положение. Хочется обнять тебя и не отпускать до тех пор, пока я не буду уверен точно: ты здесь. Что ты об этом подумаешь? И что скажешь?

Тогда я стянул с тебя простынь, целовал твою шею и слушал твое дыхание. Это было? Нет. Не было. Но это все кажется почти реальным, кажется воспоминанием. Воспоминанием о фантазии, столь же реальным, как и та причудливая жизнь, что я вел рядом с тобой, пока все не закончилось. Прошло три года. Быть здесь теперь и не чувствовать, как я касаюсь твоей кожи, не выходит. Все было здесь. На стенах те же обои, кровать на том же месте. Те же подушки, те же простыни. Твои руки, губы…

Проклятье.

Снова шаги. Зайдешь в комнату, как обычно. Зайдешь и увидишь меня. Что ты заметишь? Я раскраснелся? Зрачки расширены, и сердце колотится слишком быстро? Я ведь не слишком явно возбудился? Не слишком явно. Но в любом случае ты поймешь, о чем я думал, лишь посмотрев на меня. Взглянешь и тут же поймешь: все, о чем я способен думать в этой комнате, - секс. Ты и секс. Секс с тобой. Несмотря на то, что этого между нами не было никогда. Ты будешь разочарован во мне, ведь я все разрушил. Шерлок, прошло слишком много времени. Я слишком много времени провел, размышляя об этом. Теперь не забыть, не отключиться. С людьми так не получается. Сантименты, вот что ты решишь. Да, сантименты. Можешь и так сказать.

Черт, лучше бы сесть. Или встать. Нет, рано. Просто сесть. Сижу на своей кровати. Это же нормально, так?

– Я в норме!

Вот и ты. Без стука. Ты же не стучишься никогда. Просто открываешь дверь и заходишь, как обычно. Видеть тебя всякий раз теперь – откровение: ты здесь. Ты жив. Вот он ты, высокий и худой, стоишь в дверном проеме, как будто мы никуда отсюда не исчезали. Как будто не было этих трех лет. Как будто я не похоронил тебя, не оплакал. Прекрасный мерзавец. Прекрасный, невозможный, отвратительный мерзавец.

Ты озадачен. У висков седые волоски. Лицо осунулось, скулы даже острее обычного. Ты стал старше. И ты утомлен. Тебе нужно больше спать – у тебя под глазами темные круги. Кожа слишком бледная и тонкая на вид. У тебя обезвоживание, ты снова начал курить, ты совсем о себе не заботишься. Ты реален, и то время действительно прошло. Когда-то ты забирался ко мне в кровать. Стоп. Хватит. Реальность – седина у висков, реальность - я тебя никогда не целовал. Этого не было. Мы - друзья. Вот кем мы были друг другу. И кем являемся.