Безнадега
Шрифт:
— Хорошо, теперь можешь идти, — напутствовало существо пуму. — Дождись удобного момента. Я тебя услышу.
Самка вновь мяукнула, лизнула шершавым языком руку демона, принявшего обличье Эллен Карвер, повернулась и выбежала из комнаты.
Существо вернулось за стол и село, закрыв глаза Эллен Карвер, прислушиваясь к стуку песка, барабанящего в окна, послав часть себя с пумой.
Глава 2
— Вам выпало несколько свободных дней, вы оседлали коня и отправились на природу. Что дальше? — спросил Стив.
— Я провела в Коппер-Рэндж четыре дня. Ловила рыбу, фотографировала. Фотография — мое хобби. Отлично отдохнула. А три ночи тому назад вернулась. Сразу отправилась к себе, у меня домик в северной части города.
— Что привело вас назад? — спросил Стив. — Как я понимаю, не прогноз погоды?
— Нет. Я взяла с собой радиоприемник, но обещали только солнце и жару. Никакого ветра с песком.
— Я тоже слышал этот прогноз. Не пойму, откуда взялось все это дерьмо.
— У меня была назначена встреча с Алленом Саймсом, начальником финансового отдела компании. Мы хотели подсчитать, во что обошелся переход от дождевальных установок к эмиттерам. Саймс должен был прилететь из Аризоны. Мы договорились встретиться в «Убежище Эрнандо» позавчера, в девять утра. «Убежищем Эрнандо» мы называли ангар на окраине города, в котором размещались лаборатория и административные помещения. Потому-то я сейчас в этом чертовом платье. Оделась для совещания. Френк Геллер предупредил меня, что Саймс не выносит женщин в джинсах. Я знала, что после моего возвращения городок жил обычной жизнью. Хотя бы потому, что около семи вечера Френк позвонил мне и предупредил насчет платья.
— Кто такой Френк Геллер? — спросил Стив.
— Главный инженер, — ответил Биллингсли. — Руководитель всех работ на Китайской шахте. Во всяком случае, был руководителем. — Старик вопросительно посмотрел на Одри.
Она кивнула:
— Да, был. Геллер мертв.
— Три ночи тому назад, — промурлыкал Маринвилл. — По вашим словам, три ночи тому назад в Безнадеге царили мир и покой.
— Совершенно верно. Но в следующий раз я увидела Френка висящим на крюке. С оторванной кистью.
— Мы его тоже видели. — По телу Синтии пробежала дрожь. — И его руку. На дне аквариума.
— До этого, ночью, я просыпалась дважды. Первый раз я вроде бы услышала гром, второй раз — выстрелы. Я решила, что мне приснился кошмар, и заснула вновь, но, думаю, тогда-то все и началось. А утром, когда я вошла в ангар…
Поначалу она не заметила ничего необычного, разве что пустовал стол Брэда Джозефсона. Но Брэд не любил сидеть за столом и при первой же возможности оставлял его в одиночестве. Одри прошла в «Убежище Эрнандо», где перед ней открылась та же картина, что и перед Стивом и Синтией: развешанные на крюках трупы. Вероятно, трупы всех тех, кто приехал в контору утром. Среди них, в полосатом галстуке и дорогих ботинках, висел и Аллен Саймс. Прилетевший из Финикса, чтобы умереть в Безнадеге.
— Если то, что вы говорите, соответствует действительности, — обратилась Одри к Стиву, — значит, Энтрегьян потом привез трупы других шахтеров. Я не считала тела, слишком перепугалась, чтобы считать, но мне показалось, что висело их не больше семи. Возможно, на какое-то время я отключилась, точно сказать не могу. Потом услышала выстрелы. Тут уж у меня никаких сомнений не возникло. Кто-то закричал. Вновь выстрелы, и крики прекратились.
Она вернулась к своей машине, не бегом, но быстрым шагом — боялась, что ее охватит паника, если она побежит, — и поехала в город. Собиралась доложить об увиденном Джиму Риду. А если тот уехал по делам округа, как это часто случалось, то одному из его помощников, Энтрегьяну или Пирсону.
— Я не побежала к машине и не помчалась сломя голову в город, но все равно была в шоке. Помнится, полезла в бардачок за сигаретами, хотя не курила уже добрых пять лет. Потом увидела двух человек, бегущих через перекресток. Вы знаете, под мигающим светофором?
Все кивнули.
— Следом появилась новая патрульная машина. За рулем сидел Энтрегьян, хотя тогда я этого не знала. Грохнули три или четыре выстрела, люди повалились на тротуар. Потекла кровь, много крови. Машина не остановилась, проследовала на запад, вскоре оттуда тоже донеслись выстрелы.
Я хотела помочь людям, которых он подстрелил. Подъехала к перекрестку, остановила свой автомобиль и вылезла из кабины. Вероятно, это и спасло мне жизнь. То, что я вылезла из кабины. Потому что Энтрегьян убивал все, что двигалось. Легковые автомобили и грузовички застыли на мостовой, словно брошенные игрушки. У магазина скобяных товаров один грузовик лежал на боку. «Эль камино». Он принадлежал Томми Ортеге. Томми облизывал его, как любимую девушку.
— Я ничего этого не видел, — возразил Джонни. — Коп вез меня по пустынной улице.
— Да, этот сукин сын привык прибирать за собой, этого у него не отнимешь. Он не хотел, чтобы кто-то, приехав в город, задался вопросом: а что тут, черт побери, происходит? Он загнал все машины во дворы или на подъездные дорожки, вот вам и показалось, что все в полном порядке. Тем более что буря не позволяла увидеть лишнего.
— Буря, о которой не предупредили синоптики, — добавил Стив.
— Правильно, о которой не предупредили синоптики.
— Что случилось потом? — спросил Дэвид.
— Я подбежала к людям, которых он застрелил. Сначала к Эвелин Шунстек, она работает в библиотеке. Энтрегьян уложил ее выстрелом в голову. Мозги разлетелись по асфальту.
Мэри передернуло. Одри это заметила и повернулась к ней.
— Вот что вы все должны помнить. Если Колли вас увидит и решит убить, вам конец. — Она обвела взглядом остальных, дабы они убедились, что Одри не шутит. И не преувеличивает. — Он стреляет без промаха. Имейте это в виду.
— Запомним, можете не сомневаться, — заверил ее Стив.
— Другой был посыльным. В униформе «Тасти-кейк». Энтрегьян тоже попал ему в голову, но не убил.
Джонни было знакомо то спокойствие, с каким говорила Одри. Он это уже видел во Вьетнаме, у тех, кто вышел живым из боя. Сам Джонни в боях не участвовал, вооруженный только ручкой, блокнотом да диктофоном. Он наблюдал, слушал, записывал, чувствуя себя посторонним. И завидовал. Горькие мысли, которые тогда обуревали его — евнух в гареме, тапер в борделе, — теперь казались дурацкими.
— Когда мне исполнилось двенадцать лет, отец подарил мне мелкокалиберное ружье, — продолжала Одри. — Выйдя из нашего дома в Седалии, я первым делом подстрелила сойку. Когда я приблизилась к ней, она была еще жива. Дрожала всем тельцем, ее клюв открывался и закрывался. Мне так хотелось повернуть время вспять, чтобы не было этого выстрела. Я опустилась на колени и ждала, пока сойка умрет. Я чувствовала, что должна сделать для нее хотя бы это. Сойка продолжала дрожать, пока не умерла. Точно так же дрожал и посыльный. Он смотрел мимо меня, вдоль улицы, хотя там никого не было, а лоб его покрывали мелкие капельки пота. Голова его изменила форму, на плече лежало что-то белое. Я поначалу подумала, что это пенопласт, знаете, какой кладут в посылки, если отправляют что-то хрупкое. Потом поняла, что это осколки костей. Его черепа.