Безнадега
Шрифт:
— Ен тоу, — изрекло оно. — Рас.
Пауки из недостроенной Т перестроились в вибрирующий круг.
— Тен ах? — спросило существо-демон мгновение спустя, и пауки образовали новую фигуру, похожую на восьмерку. Существо в обличье Эллен Карвер несколько секунд смотрело на эту восьмерку, постукивая пальцами Эллен Карвер по ключицам Эллен Карвер, потом махнуло рукой. Фигура распалась. Пауки устремились на пол.
Существо уставилось в пол, не глядя на пауков, которые бежали между ног Эллен Карвер. Главное в том, что пауки явятся по первому зову, а остальное значения не имело.
Существо некоторое время постояло в дверях, глядя в ночь. Отсюда не был виден старый кинотеатр, но существо знало, где находится «Американский Запад», примерно в одной восьмой мили к северу от здания муниципалитета, чуть ли не сразу за единственным городским перекрестком. Благодаря паукам демону теперь было известно, где находятся беглецы.
Где находится этот мерзкий набожный мальчишка.
Джонни Маринвилл вновь рассказал свою историю, на этот раз всю. Впервые за много лет он старался не забывать, что краткость — сестра таланта. Многие критики Америки отметили бы сей подвиг аплодисментами, если б поверили.
Джонни рассказал о том, как остановился, чтобы справить малую нужду, о том, как Энтрегьян подложил мешок с марихуаной в его седельную сумку, пока сам он опорожнял мочевой пузырь. Рассказал о койотах, с которыми вроде бы говорил Энтрегьян и которые выстроились вдоль шоссе, словно почетный караул. О том, как здоровяк коп избил его. Подробно описал убийство Билли Рэнкорта и нападение стервятника, несомненно, по команде Колли Энтрегьяна.
На лице Одри Уайлер читалось откровенное неверие, а вот Стив и худющая девчонка, которую он где-то подобрал, похоже, ничуть не удивились, даже понимающе переглянулись. По ходу рассказа Джонни ни на кого не смотрел, предпочитая разглядывать свои руки, лежащие на коленях, и концентрируясь на том, что ему необходимо донести до слушателей.
— Этот парень хотел, чтобы я пососал его член. Думаю, он рассчитывал услышать от меня вопли: «Только не это!» — и униженные мольбы смилостивиться надо мной, но я нашел эту идею не столь шокирующей, как предполагал Энтрегьян. Собственно, отсосать — стандартное сексуальное требование в ситуациях, где власть определяется законами, отличными от тех, по которым живет цивилизованное общество. На поверхности насилие выражается в доминировании агрессивности. Изнутри оно предопределяется злостью, вызванной страхом.
— Благодарю вас, доктор Рут, — бросила Одри. — В следующий раз мы обсудим ночные страхи.
Джонни посмотрел на нее без всякой злобы.
— Я написал роман на тему гомосексуального изнасилования. «Тибарон». Критики оценили его не слишком высоко, но я беседовал со многими людьми, так что этот предмет знаю достаточно глубоко. Суть в том, что Энтрегьян разозлил меня, а не испугал. К тому времени я решил, что терять мне особенно нечего. Я сказал, что готов пососать его член, но, как только он окажется у меня во рту, я откушу его. Тогда… тогда… — Джонни глубоко задумался, пытаясь вспомнить все до мельчайших подробностей. — Тогда я бросил в лицо Энтрегьяну одно из его собственных бессмысленных слов. Во всяком случае, бессмысленных для меня, слов из какого-то искусственного языка.
— Вы про тэк? — спросила Мэри.
Джонни кивнул.
— Но слово это оказалось совсем не бессмысленным ни для койотов, ни для Энтрегьяна. Когда я его произнес, он отпрянул… после чего приказал стервятнику спикировать на меня.
— Не могу я в это поверить, — стояла на своем Одри. — Конечно, вы знаменитый писатель и все такое, к тому же вы вроде бы не из тех, кто будет сочинять подобные истории только ради красного словца, но все-таки я не могу вам поверить.
— Однако именно так все и произошло. Вы не видели ничего подобного? Странного, агрессивного поведения животных?
— Я пряталась в городской прачечной-автомате. Вы это понимаете? Мы говорим на одном языке?
— Но…
— Послушайте, вы хотите поговорить о странном и агрессивном поведении животных? — спросила Одри, наклонившись вперед, ее ярко блестевшие глаза не отрывались от Маринвилла. — Мы ведь говорим о Колли. О том, каким он стал. Он убивал всех, кого видел, всех, кто попадался ему на пути. Этого вам недостаточно? Надо ли добавлять сюда еще и дрессированных стервятников?
— А как насчет пауков? — Стив и худышка уже сидели в самом кресле, а не на подлокотниках. Стив обнимал девушку за плечи.
— А они при чем?
— Вы видели пауков, которые… э… сбиваются в стаи?
— Как птицы осенью? — Во взгляде Одри читалось: Осторожно, сумасшедший!
— Вот-вот. Путешествуют вместе. Как волки или койоты.
Одри покачала головой.
— А как насчет змей?
— Не видела я никаких змей. И койотов в городе тоже. Не видела и собаки, разъезжающей в шляпе на велосипеде. Для меня все это новости.
Дэвид вернулся на сцену с мешком из плотной коричневой бумаги, в каких клерки обычно носят мелкие покупки: пачки печенья, пакеты молока, банки пива. Под мышкой он держал коробку крекеров «Риц».
— Еду я нашел, — доложил он.
— Отлично. — Стив глянул на мешок и коробку. — Этим мы точно победим голод в Америке. Что нас ждет, Дэйви? По одной сардинке и два крекера на человека?
— На самом деле еды много, — ответил Дэвид. — Больше, чем вы думаете… — Он помолчал, задумчиво и в то же время тревожно оглядел всех. — Никто не будет возражать, если я помолюсь, прежде чем раздам еду?
— Хочешь произнести благодарственную молитву? — спросила Синтия.
— Да.
— Нам сейчас как раз необходимо Его заступничество, — заметил Джонни. — Так что молитва может прийтись весьма кстати.
— Аминь, — откликнулся Стив.
Дэвид положил мешок и коробку между кроссовками, закрыл глаза и сложил руки перед собой, пальчик к пальчику. Что поражало Джонни в этом мальчике, так это полное отсутствие показушности. Вел он себя абсолютно естественно.
— Господи, пожалуйста, благослови еду, которую нам предстоит съесть, — начал Дэвид.