Безоружна и очень опасна
Шрифт:
Быстро донеслась до меня печальная весть о том, что Пахан приказал долго жить. Подробностей, правда, не сообщили. Сказали только, что это дело рук наших, русских. Ничего, выясню. Время есть, чтоб как следует обдумать свои промахи и просчеты, навести новые мосты на волю. Долго здесь не задержусь. И все, кто мне задолжал, получат сполна.
Первый — Игорь. Он в соседнем бараке располагается. Послал к нему четверых ребят для ночного «разговора». Но он их так отделал, что попали они в лазарет. Забыл совсем, что парень накачан и голыми руками его не возьмешь. Тут нужен иной подход. Например, невзначай
Вчера сам заявился. Подозвал. Хочу, говорит, выяснить наши отношения.
Я не возражал. Побеседовали по душам.
— Смерти моей желаешь? — прямо глядя в глаза, спросил Игорь.
— А ты сам как думаешь? — ответил я вопросом на вопрос.
— Думаю, что так оно и есть.
— Ты предал меня, друзей, с дерьмом смешал всю нашу работу. А ведь она кормила нас, и довольно обильно. На что рассчитываешь?
Вижу, побледнел Игорек, сник, сразу спесь с него сошла. Знаю, теперь сделает все, что поручу.
— Могу ли я еще загладить вину? — Тон тусклый, заискивающий.
Я промолчал, ожидая от него конкретных предложений.
— Хочешь, стану твоим телохранителем или по-другому буду служить тебе верой и правдой? — предложил Игорь.
Это уже было что-то дельное.
— Я подумаю, — бросил ему кусочек. Смотрю, чуть порозовел Игорек, глазки ожили.
— Ты мне поверь, для меня это урок на всю жизнь, больше никогда не подведу, — уцепился он в затравку.
Я глядел на него в упор, окончательно уложив его на пол. Игорь не выдержал взгляда, опустил голову на грудь. Он мне напомнил нашкодившую собаку, которая, виляя хвостом, просит у хозяина прощения.
— Ладно, — снизошел я, — посмотрю, как будешь работать. И ежели еще раз подведешь хоть в малом, пеняй на себя. Учти, твое благополучие и здесь, и на воле зависит только от тебя. Примешься за старое — из-под земли достанем и тогда сочтемся за все.
Игорь схватил мою руку, крепко сжал.
— Спасибо, друг, что поверил мне. Не пожалеешь.
Я осторожно высвободил свою ладонь из его клещей, сотворил улыбку-гримасу на лице (то, что получалось после операции) и милостиво кивнул:
— Хорошо, гуляй.
Глядя вслед ему, подумал: «А что, этот малыш еще пригодится. Все же знаю его давно, работал он неплохо. Пахан ему доверял, даже к себе перетащил. А что сломался, с кем не бывает? Важно, что понял сейчас: иной дороги ему нет, как только со мной».
В минувшее воскресенье вызвали меня на свидание. Ума не мог приложить, кому это я понадобился. И вдруг вижу знакомую рожу. Ба, да это ведь мой старый знакомый, к нему я ходил по заданию Багрова. Работник ЦК КПСС, у которого мощные связи и который, как говорил пахан, может сделать все вплоть до вручения подарков самому Генеральному секретарю. Значит, жив курилка. Напрашивались вопросы: где он сейчас пристроился после разгона ЦК? Зачем я ему понадобился? Я устроился на скамейке за огромным столом. Рядом сидели такие же, как я. Напротив каждого расположились родные и близкие зэков. Передо мной — мой старый знакомый.
— Привет, Валера! — открыл он улыбчивый рот.
— Привет, Александр Васильевич, — вспомнил я его имя, хотя виделись всего один раз. Что-что, а на память никогда не жаловался.
Гость просиял.
—
Я кивнул. Саша так Саша, мне все равно. А он между тем сразу быка за рога:
— Дело к тебе наиважнейшее. Я заправляю крупной ассоциацией. Мне нужны верные и надежные люди. Хочешь поработать у меня?
— О чем разговор, готов хоть сейчас, — рассмеялся я, приняв его предложение за розыгрыш. Мало ли что придет в голову чинам, подобным ему? Захотел малость порезвиться, и вот он тут.
— Я не шучу, Валера, — посерьезнел Саша. — К тебе на днях подъедет мой адвокат, поможет написать бумагу на пересмотр твоего дела, остальное моя забота. Думаю, скоро выйдешь.
Саша, как приказал себя называть бывший партийный босс, оказался человеком дела. Ровно через два дня после нашего свидания заявился адвокат. Он сказал, что Саша занимает довольно высокое положение в мире бизнеса, что он, адвокат, постарается сделать для меня все возможное и даже больше, чтоб дело мое было пересмотрено и я был оправдан.
И все же с уходом Сашиного человека меня снова охватили сомнения. Томительно тянулись дни. Мне уже думалось, что все это какая-то инсценировка и я понадобился для какой-то хитрой игры. И вдруг, о радость! Меня вызывают в суд, в Москву. Сразу, без всякого предупреждения, без следственных экспериментов и протоколов предстал я перед грозными очами судей и выслушал речь председателя. Всё, меня освобождают, и я могу идти на все четыре стороны. А может, я сплю, вот сейчас я открою глаза и увижу серые стены и нары, освещенные тусклыми лампочками? Но нет, все наяву. Я выхожу за ворота — прямо передо мной «вольво», на фоне которой стоит мой адвокат с распахнутой до ушей улыбкой. Приглашающий жест — и я уже в роскошной кабине.
— На, глотни, — протягивает он мне элегантную флягу.
Все еще не могу прийти в себя и жест моего спасителя оцениваю как струйку кислорода в газовой камере. «Армянский», высший сорт, угадываю по аромату и вкусу. Не могу оторваться.
— Хватит, — останавливает меня адвокат и отбирает живительный напиток. — Предстоит важный разговор, и ты должен быть как стеклышко, — объясняет он свой недружественный жест.
Киваю головой в знак того, что понимаю и готов подчиниться.
Проезжаем Арбат, ныряем во двор высотного дома и останавливаемся у одного из подъездов. На лифте поднимаемся на 22-й, самый последний, этаж и оказываемся в уютной двухкомнатной квартире.
Встречает Сам, в домашнем халате. Мы обмениваемся крепкими рукопожатиями, как старые и добрые друзья.
— Вижу, что все в порядке, и потому ни о чем не спрашиваю, — говорит Саша и отпускает адвоката со словами: «Спасибо, Володя, сегодня же переведу на твой счет, как договаривались…» — Ну, а мы — к столу, — приглашает он меня в комнату, — закусим, поговорим.
Меня не надо было уговаривать. После тюремных харчей, хоть и разбавленных дежурными блюдами из кухни служебного персонала, содержимое Сашиного стола показалось мне фантастикой. Икра, салаты, язычок, колбаска разных сортов и прочие деликатесы сделали бы честь самому изысканному банкету. Вот только кроме «пепси-колы» и «фанты» никаких напитков.