Безоружна и очень опасна
Шрифт:
— Что нового, Дик? О магазине все знаю, других сообщений нет?
— Это пока все, Джон. Мы работаем, надеюсь скоро выйдем на них.
— И больше никаких новостей? — продолжал допытываться мэр.
— Никаких. Все время нахожусь у пульта управления, если что мне сообщат, дам знать обязательно.
— А как же с визитом на день рождения? Джон опять нанес удар ниже пояса. У меня перехватило дыхание, и я несколько секунд не мог ничего сказать, только слышал, как хмыкает он на той стороне провода, пытаясь сдержать смех.
— Так вы и это знаете? — только и смог я ответить.
— Плохо ты, дружище, информирован, пора на пенсию, — продолжал Джон свою партию. Потом вдруг снизошел и приложил компресс: — Ладно, не буду больше мучить, а то лишусь лучшего полицейского в городе. Дело в том, что моя жена Грейндж с нашей малышкой Элис тоже получили приглашение и уже направились туда. Грейндж работает вместе с миссис Надеждой, матерью Ии, над конструированием новых моделей женской одежды, а Элис учится в той же школе, что и Серж. Мы бывали у них в гостях, они — у нас. Приятные люди, — и он уже открыто захохотал. Я ответил ему тем же. Все же это приятно, когда находишь общий язык с начальством.
Между тем время шло, а результатов никаких.
Наконец посыпалась информация от дежурных нарядов: «Видели трех подозрительных типов в кафе», «Шесть человек сильно избили хозяина оружейного магазина и похитили пятнадцать автоматических пистолетов и большую партию патронов», «Угнан «мерседес», его видели мчавшимся в предместье города»…
Я вызвал Генриха и приказал:
— Бери своих шесть человек и на двух машинах прочешите весь район, куда предположительно скрылись бандиты. Держите со мной постоянную связь, действуйте по обстановке.
Только он удалился, новое сообщение: «На шоссе за городом из «мерседеса» обстреляна полицейская машина, пытавшаяся его остановить. Один полицейский убит, двое тяжело ранены и уже доставлены в госпиталь».
Не успел я как следует переварить это известие, как последовало еще одно. ««Мерседес» исчез, словно провалился сквозь землю», — взволнованно доложил тот же лейтенант Хаммер.
— Ищите, Хаммер, ищите, они не могут испариться, — как можно увереннее сказал я и посоветовал: — Сворачивайте с главной дороги на проселочные, ведущие к отдельным коттеджам, возможно, в них где-то укрываются преступники.
— Правильно, шеф! — обрадовался лейтенант. — И как это я сам не догадался? Но у меня мало людей, всего трое. Хорошо бы добавить столько же, тогда веселее пойдет работа.
— Не беспокойтесь, Хаммер, скоро к вам подоспеет группа захвата, действуйте вместе.
Наступил вечер. Потом — ночь. Поиски ничего не дали. След преступников пропал. Пришлось дать отбой до рассвета, но я приказал оставаться всем на местах, чтобы утром возобновить поиск.
Глаза слипались. Устал. Я решил чуточку подремать и, оставив за себя капитана Йорка, отправился к себе в кабинет прилечь на диван. Дойти успел только до двери. Телефонный звонок вернул меня к главному пульту.
— Слушай, Дик, что происходит, есть у нас в городе полиция или нет? — Джон Каупервуд говорил очень серьезно и, по-моему, С большой долей тревоги.
— Брошены все силы, но пока безуспешно. Завтра найдем подонков, — заверил я.
— Дик, ты меня удивляешь, они уже нашлись, он перешел на теплый, дружеский тон, а это было свидетельством бушевавшей в нем бури.
— Как?!
— Очень просто, Дик, их шесть человек и они забаррикадировались в известном тебе доме, куда мы все были приглашены на день рождения. Наши дети, жены, мать и отец Ии и она сама взяты в заложники.
— Этого не может быть! — только и мог я воскликнуть.
— Это правда, Дик, — печально молвил Джон. — Один из бандитов позвонил мне, позволил поговорить с Грейндж и выдвинул условия: до рассвета им должны быть доставлены пять миллионов долларов, вертолет с полной заправкой и пилотом и обеспечен свободный вылет с территории города. С собой они заберут только детей и одну женщину. Отпустят их по прибытии в район посадки, который назовут пилоту. Разумеется, исключается какое-либо преследование полиции. Невыполнение условий повлечет тяжелые последствия. Им терять нечего, и они пойдут на все, вплоть до ликвидации заложников. Что будем делать, Дик?
Пока Джон обо всем этом рассказывал по передатчику, я включил микрофон, настроенный на всю команду, находящуюся в поиске, и, слушая его, одновременно передавал приказания:
— Всем следовать на двадцатый километре поворотом к коттеджу. Бандиты засели в доме, захватили заложников, предъявили ультиматум. Обложить дом со всех сторон. Без меня ничего не предпринимать. Скоро буду.
Отдельно Генриху:
— Ты там рядом, дружище, действуй со своими ребятами. Но будь осторожен, наши семьи под дулами пистолетов.
Удивительная все же страна Штаты. Интересно здесь жить — и прежде всего потому, что здесь каждый, наверное, может найти применение своим силам и возможностям. Сужу по себе и своим близким. Я и Генрих получаем огромное удовлетворение от своей работы. Чувствуешь, что твой труд здесь нужен, встречает понимание и благодарность. Не говорю уже о том, что он щедро оплачивается.
Мама тоже с головой ушла в свое дело, только и разговоров при встрече, что о новых моделях, о творческих поисках, о том, что демонстрации ее моделей скоро будут проходить по городам Соединенных Штатов и, может быть, даже в других странах, в том числе и в России. Между прочим, мама очень высоко отзывается о творческих задатках своей компаньонки Грейндж, супруги мэра города, с которой тесно сотрудничает. Побывали всем семейством у них в гостях. Как ни странно, живут они довольно скромно, я отметила, что дом мамы и папы выглядит значительно роскошнее, чем их «лачуга», как назвал свою обитель сам Джон Каупервуд. Представляю себе нашего чиновника на месте городского головы. Вот бы соорудил себе хоромы за счет казны! А тут все по закону, по строгим правилам. Здесь даже самая высокая должность не дает права жить не по средствам. В общем, обрастаем дружескими связями и в довольно авторитетных кругах.
Отец тоже делает успехи. Как и раньше, вижу его редко. Мама с гордостью говорит: «Папа горит на работе». Хотя теперь командировки ему не грозят, он все равно с раннего утра до позднего вечера пропадает в фирме. Возглавляет ее по-прежнему Венс. Он очень ценит папу, доверил ему важный и, кажется, в какой-то мере засекреченный участок работы. Насколько мне известно, папа контролирует юридическую сторону международных коммерческих сделок, связанных с химическим оружием.
Осталось сказать о Сереже. Это наш главный член семьи, в котором все мы души не чаем. Не представляла даже, что смогу так полюбить своего маленького братика. Мы с ним почти неразлучны. Он учится в начальном классе местной школы и после занятий следует прямиком к нам домой, а иногда — и ко мне на работу. Обычно я заканчиваю свои дела к двум часам. Подваливает Генрих, мы все вместе отправляемся обедать в ресторан. Потом Генрих возвращается в управление, а я с Сережей — домой. Там мы переворачиваем все вверх дном, носясь по комнатам друг за дружкой, а если хорошая погода — во дворе. Я незаметно, плавно, исподволь приучаю его к нагрузкам, к незамысловатым приемчикам, вырабатываю у него чувство опасности и умение на нее моментально реагировать. Мальчишка чудесный, понимающий, схватывает все на лету, и я уверена, что со временем из него выйдет отличный мастер. Главное же, он в восторге от наших игр, и я, конечно, тоже.