Безоружные
Шрифт:
Поёрзав, я закрыла глаза. Надо было что-то делать с этими мыслями. Никогда бы не подумала, что возбуждение может стать такой проблемой. Всё-таки я считала себя самым асексуальным человеком из всех. До тех пор, пока не встретилась с самым сексуальным.
– Он что, заводит тебя?
– Я знаю, что это неправильно, но ничего не могу с собой поделать. – Я не сразу сообразила, что этот короткий диалог проходил не в моём сознании.
Распахнув глаза, я уставилась в телевизор, по которому транслировали очередной экстренный репортаж.
О,
Я слезла с кровати и подошла к экрану, прибавляя звук.
Стоит только взглянуть на Виктора Фарго, пусть даже опосредованно, чтобы обеспечить себе недельную импотенцию.
То, что надо, блин.
– Веронику Боил, одну из десяти сбежавших преступников, сегодня обнаружили в окрестностях города Х. Женщина, приговорённая к смертной казни за подделку стимуляторови их незаконное распространение, погибла при задержании.
Погибла при задержании?! Так и есть, если задержание теперь стало синонимом четвертования. Её как будто бешеными собаками рвали. Тело показали мельком, но даже от вида окровавленной тряпки, под которой её спрятали, самопроизвольно слезились глаза.
– Глянь на него, - пробормотала я, имея в виду главу Фарго, отвечающего журналистам с умным видом. Дьявол во плоти, собирающийся начать не просто очередную войну, а апокалипсис. – Раздаёт интервью на каждом шагу, для журналов позирует. Ради нас старается. Думает, со страха мы выкинем какую-нибудь глупость.
– Пошли убьём его, - предложил бионик.
– Да, именно такую глупость.
– Разве ты не хочешь поиметь его ещё раз? Теперь уже буквально?
– Сексуальное насилие – твой конёк, не мой.
– Ничего сложного. – Он опять сосредоточился на игре. – Я подержу его для тебя.
– Это ты круто придумал.
Выключив телевизор, я упала на кровать. Теперь я не могла думать ни о чем, кроме той женщины. Несмотря на то, что она не нанесла никому из Фарго личной обиды, с ней обошлись так жестоко. Ничего общего со справедливостью. Просто кровавое послание для всех беглецов, и в особенности для меня.
Запах сырого мяса мерещился мне, когда я засыпала…
Я проснулась среди ночи от собственного крика. Моё разыгравшееся под действием репортажа воображение загнало меня в место более зловещее и пугающее, чем любая тюрьма. Меня предавало собственное сознание, истязая, унижая и причиняя такую боль, о которой не знал никто из Фарго.
Это был самый мучительный кошмар из всех - как воображаемых, так и реальных. Поэтому, распахнув глаза и распознав в темноте нависшую надо мной фигуру, я рванула с кровати. Упав на пол, я ползла, пока не наткнулась на преграду. Я скоблила её ногтями, прижималась к ней, пытаясь сдвинуть, била кулаками и молила о пощаде.
Свет больно резанул по глазам, и я вздрогнула, закрывая лицо руками. Я поняла, что это не новая пытка, только когда до меня донеслось едва слышно:
– Кэс.
Отстранив ладони, я взглянула на солдата. Он стоял передо мной на коленях, не смея дотронуться. Потому что в этот самый момент я была вся во власти человека, который поклялся добраться до меня, и у него это получилось так или иначе, поэтому любое прикосновение в тот момент воспринималось бы мной как продолжение истязаний.
– Он никогда не услышит от тебя этих слов, - произнёс солдат, выглядя при этом намного более угрожающе, чем глава Фарго, утверждающий по телевизору обратное.
– Ч-что?
Он предпочёл не объяснять. К чёрту слова. Время болтовни и пустых угроз закончилось для него в этот самый момент. Он ещё мог терпеть медийное вторжение Виктора в нашу жизнь, но только не в моё сознание. Пытать и убивать меня он не позволит ему даже во сне.
Поэтому отойдя от меня, солдат наскоро оделся и пошёл к двери.
– Куда… куда ты? Нет, не уходи… пожалуйста… стой! Ты мне даже в том лифте был не так нужен, как сейчас!
Что поделать, страх лишиться его был ничуть не меньшим, чем страх умереть от рук хозяина Дна.
– Я вернусь ещё до того, как тебе захочется снова заснуть.
– О моём сне заботишься, как мило.
– Принесу тебе снотворное, Кэс.
Я растерялась.
– П-правда?
– Вырванное сердце этого болтливого мудака.
Ну вот опять я думаю о том, что он лучший, потому что, чёрт возьми, кто сможет переплюнуть такую валентинку.
– Обойдусь.
– Что тогда? Отрезанная голова? Член? Весь ублюдок целиком? В каком виде? Что угодно, только не бездействие. Я не стану сидеть, пока он в эту самую секунду бухает, ширяется, трахается или чем там обычно занимаются поборники правосудия, я не знаю.
– Так вот почему ты туда так рвёшься? Заскучал тут совсем.
Он не оценил шутку.
– Назови хоть одну причину!
– потребовал солдат, подходя к моим вещам и хватая шлем. – Что-то кроме вот этого!
Заикнись я про страх, он бы взбесился точно так же, как если бы я вдруг признала правдивыми слова, накаляканные Марти. Поэтому пришлось подключить фантазию.
– Ладно, просто… - Я запустила пальцы в волосы, судорожно соображая. – Думаешь, после того как он превратил охоту за нами в реалити-шоу, одной лишь его смерти будет достаточно?
Солдат замер.
Сработало?
– Тем более такой смерти, которую ты хочешь ему щедро подарить? Убив его сейчас, на пике популярности, ты его лишь возвеличишь, а не уничтожишь, – продолжила я, замечая краем глаза, как он приближается и вновь опускается на колени, готовый внимать мудрости того, кто ничего не смыслит в убийствах. – Виктор не умрёт прежде, чем проиграет в своей же игре. Сначала он сдастся, смирится с тем, что никогда не достанет нас, потеряет доверие народа, а уже потом сдохнет…