Безоружные
Шрифт:
– Свадьбу? – Я очнулась. – О чём она? Что ты ей наговорил?
– Только правду.
– Это ещё хуже!
– Например, что я полюбил тебя с первого взгляда.
А на втором подставил под удар электрошокера.
– Тебя окружала куча сильных парней, но я решил во что бы то ни стало добиться тебя.
Ты просто убил их всех!
– И теперь меня связывают с тобой по-настоящему нерушимые узы.
Худшая разновидность стокгольмского синдрома.
–
Законное оформление отношений - это так мило для тех, кого сплотило именно нарушение закона. Но я почему-то задумалась над этим.
– Приходи на воскресную проповедь, сестра. – Ко мне подошла юная послушница, вручая листовку. – Только Господь сможет сделать тебя по-настоящему счастливой.
Недоброжелательно зыркнув в сторону солдата, она пошла дальше. Я повернулась ей вслед, отмечая, что она подходит только к женщинам.
– Погоди, - крикнула я, подбегая.
– Что это за город?
– Всё, что тебе о нём нужно знать, что здесь находится монастырь Святой Лилии - единственная женская обитель, уцелевшая во время Третьей Мировой. – Она указала на готические башни, темнеющие в отдалении. – Это благословенное место, и если ты не посетишь его, считай, прожила жизнь зря.
Ну ясно.
После появления первого искусственного человека, многие люди пересмотрели своё отношение к религии. Сейчас церковь всеми силами пытается вернуть себе былую популярность. Среди прихожан распространяются такие вот листовки, в то время как Денза выпускает новые и новые модели биоников.
Я огляделась. На площади, где мы оказались, было довольно людно. Много туристов, большинство – паломники, они ходили группами и кланялись каждой проходящей монашке. Светлые летние одеяния тех мелькали в толпе тот тут, то там.
– Город девственниц, - сказал солдат.
– М-да, кажется, мы попали по адресу.
Но, серьёзно, это была та самая тихая пристань с доброжелательными жителями, которые гордились тем, что живут рядом с обителью и её насельницами. Здесь все старались идти друг другу на уступки и даже к незнакомцам относились без подозрений. Поэтому хозяйка маленькой гостиницы после какой-то сходу сочинённой жалостливой истории согласилась пустить нас без документов.
Упав на кровать, я впервые за два года почувствовала это: что могу позволить себе отдых после бешеной гонки со смертью. Мне было это необходимо. Доза безопасности.
Но к хорошему быстро привыкаешь. Прошёл день, два, а я находила всё новые причины, чтобы остаться в городе «до завтра».
– Сегодня же воскресная проповедь.
– Когда ты стала такой верующей?
– Какая разница? Тебе-то никогда не понять, каково это – быть прощённым. Быть любимым не просто кем-то, а самим Богом!
– Разве я не любим тобой?
– Это другое. В религиозном плане.
– Ты - моя религия. И я хочу, чтобы перед тобой на коленях стоял весь мир.
– Порабощение не имеет к вере никакого отношения!
– К моей вере имеет. А ещё там есть место кровавым жертвоприношениям и развратному сексу.
– Не говори о сексе!
– А о жертвоприношениях можно?
Проехали.
На самом деле, всё это было шуткой. Мой вдруг обнаружившийся фанатизм. У меня была только одна религия, и она довела меня до тюрьмы, а Арчи до психушки. Моё сердце стало непроницаемым для каких угодно красноречивых проповедей. Просто монастырь был единственным местом, где я чувствовала себя в абсолютной безопасности. Я знала, что туда никогда не ворвутся Фарго, Рэмира и полиция, потому что эта территория находится за пределами их мира. Здесь было своё понятие о правосудии и преступлениях.
Если бы только можно было вынести эту безопасность с собой, закутаться в неё, как в одежду и…
Рассуждая так, я прогуливалась вдоль монастырских стен, когда увидела, как за ворота выходит группа молодых монахинь. Как им привычно кланяются паломники. Как они делают замечание курящему рядом с воротами полицейскому, и он поспешно тушит сигарету.
Меня озарило.
Нет, я не собиралась принимать постриг. Всё намного проще.
Я вспомнила, как по нелепой случайности попала в магазин интимных товаров. Отыскать такой же в этом городе было непросто, но я нашла адрес через интернет, в то время как бионик был занят прохождением очередной локации.
– Вернусь через полчаса, - сказала я на пороге.
– Если не вернёшься, я сровняю ту обитель с землей.
– Да почему она тебе так не нравится?!
– Мне не нравится любое место, где ты должна стоять на коленях.
– Это нерушимая крепость. Она пережила Третью Мировую, между прочим.
– Значит, я начну Четвёртую.
– Войну с невинными женщинами?
– С кем угодно, кто внушает тебе мысль, будто в этом мире существует сила, способная защитить тебя лучше меня, и любовь, крепче той, что связывает нас.
– Не богохульствуй, – проворчала я, а через час вернулась в костюме монашки: чёрном простом балахоне, под которым не было ничего, кроме сексуального нижнего белья.
Консоль выпала из вдруг ослабевших мужских рук. Солдат не мог бы выглядеть более несчастным, даже если бы меня опять кинули на Дно. С этой проблемой он уже справлялся в своё время. А сейчас меня пленило с моего же согласия то, чему он не мог дать отпор.
Его предали самым гнусным образом. Отреклись от него в пользу того, что он никогда бы не смог понять. И хотя я знала, что играть с огнём опасно, я не смогла отказать себе в очередной шалости.
– То, что мы сюда попали, это судьба, - заговорила я, опустив взгляд. – Небеса сами указали мне путь к спасению не только тела, но и души. Мне больше не надо бежать, прятаться, с ума сходить, и ты даже представить себе не можешь, какое это облегчение. Как это приятно: просыпаться и не думать о том, что делать теперь. Постоянно бояться. Быть не в состоянии насладиться элементарными вещами. Например, едой, сном, хорошей погодой... Я ведь всего лишь слабая девушка, такие маленькие радости важны для меня.