Безрассудный
Шрифт:
— Он защищает меня. Заботится обо мне. Адам готов убить или умереть за меня. Адам видит меня. Никто никогда не видел меня.
Томас кивнул, казалось, впитывая слова Ноя.
— Как он заботится о тебе? Что произошло после того, как я вчера поговорил с ним по телефону? Адам очень рассердился на меня за то, что я посоветовал тебе обратиться к психотерапевту – кстати, так оно и есть. Но что случилось вчера вечером?
Ной почувствовал, что улыбается.
— Он нашёл меня пьяным, с бутылкой водки в руках, отнёс меня вниз, завернул в одеяло и просто обнял. Мы смотрели мультики, ели пиццу и напивались.
Томас
— Сам до всего додумался?
Ной покачал головой.
— Нет. Каллиопа подсказала ему. Но то, что он достаточно заботился, чтобы спросить, должно ведь что-то значить?
— Да, наверное, значит. Ты уже взрослый, Ной. Я не собираюсь говорить тебе или сыну, что вам нельзя встречаться. Я искренне верю, что он сойдёт с ума от малейшего намёка на это. Но быть частью нашей семьи – это не просто хранить наши секреты, но и стать частью нашего прикрытия. Тебе придётся лгать достаточно убедительно, чтобы пройти тест на детекторе лжи. Тебе нужно будет тренироваться, чтобы защитить себя. Стрельба, борьба, всё. Я не могу допустить, чтобы Адам отвлекался, беспокоясь о твоём благополучии. Ты должен будешь быстро думать, быстро действовать и никогда, никогда не колебаться. В нашей семье каждый выполняет свою работу.
— Я понимаю, — торжественно заявил Ной, хотя в глубине души его более чем радовала перспектива научиться защищать себя. Было бы здорово чувствовать себя в безопасности, даже когда Адама нет рядом. — Как ты думаешь, я ему надоем? — внезапно спросил Ной, немного задыхаясь от слов. Он хотел бы иметь сумасшедшую уверенность Томаса, когда речь заходила о его месте в их мире.
— Нет. Совсем наоборот. Я думаю, ты поймёшь, что внимание моего сына очень похоже на то, как ребёнок держит в руках котёнка. Он взволнован им, очарован им, как желание подарить ему ласку, но ребёнок не понимает, насколько он хрупок. Я не хочу, чтобы внимание Адама раздавило тебя. Честно говоря, я не уверен, что он оправится.
Ной задумался.
— Я не знаю, что чувствует Адам. Как ты и сказал, я знаю, что он не может меня любить. Но я сам не знаю, что такое любовь. Это желание постоянно быть в обществе друг друга? Желание защищать друг друга? Заботиться друг о друге? Утешать друг друга? Что касается нас с Адамом... мы говорим друг другу то, что нам нужно друг от друга. Нам приходится это делать, потому что ни у кого из нас нет необходимых навыков, чтобы вести себя по-другому. Чем это отличается от любви? Меня никто никогда не любил, так что я, честно говоря, не знаю.
— Я понимаю, почему мой сын находит тебя таким очаровательным, — сказал Томас, возвращая свой взгляд к виду. — И, если быть честным, я сам не знаю, что такое любовь, но, полагаю, в этом есть смысл.
— Какой? — спросил Ной.
Томас пригвоздил Ноя пристальным взглядом.
— Могу я открыть тебе секрет? Который не знают даже мои сыновья?
Ной кивнул, в груди кольнуло.
— Меня тоже никто никогда не любил.
ГЛАВА 19
Адам
Как только
По дороге домой он весьма жёстко расспрашивал Ноя, о чём тот говорил с отцом. Ной ответил на все вопросы без колебаний, но выглядел более подавленным, чем раньше. Перед их отъездом отец отозвал его в сторону и сказал, чтобы он внимательно следил за Ноем, и внимательно прислушивался к его чувствам, потому что у него выдался тяжёлый день.
Ной вышел из ванной, выключил свет и направился к Адаму, обнимая его за шею. Адам ответил на объятия и удивился, когда Ной обхватил его ногами за талию, прижавшись лицом в его шею.
Адам подхватил Ноя за задницу и переместил его вес, после чего понёс в комнату.
— Что с тобой происходит? Что будем делать дальше?
Ной уткнулся носом в его шею.
— Ты отнесёшь меня в постель.
— В постель, да? — поддразнил Адам, направляясь к лестнице. — И что мы будем делать, когда доберёмся туда?
— Не спеша займёмся сексом, - сказал Ной, целуя челюсть Адама.
— Что, прости? — спросил Адам сквозь смех, поднимаясь по лестнице с Ноем, всё ещё прижимающимся к нему.
— Я хочу тебя, но не хочу, чтобы это было грубо. Я не в том настроении. Хочу чувств. Поцелуев. Миссионерскую позу. Много зрительного контакта и нежности. Трахни меня, но сделай это в духе романтики.
Адам усмехнулся над объяснением Ноя, но был более чем счастлив дать ему всё, что нужно.
Поднявшись наверх, Адам поставил Ноя на ноги, целуя его, пока они раздевали друг друга. Адаму нравилось быть грубым с Ноем, но только потому, что это было нужно Ною, и Адаму нравилось смотреть, как он разбивался в своей кульминации. Но если Ной хотел медленно, он мог дать ему это, уже полутвёрдый от одной мысли о том, чтобы скользнуть в него.
Когда они оба разделись, Адам положил Ноя на кровать, а затем последовал за ним, накрыв его своим весом, чтобы снова поцеловать Ноя, медленно, глубоко, тщательно. Адам поймал себя на мысли, что наслаждается просто поцелуем с Ноем - мягкостью его губ, тем, как его язык выныривал и отступал, вздохами, которые он издавал.
Где-то по пути Адам начал медленно раскачиваться на нём, их члены соприкасались в трении, которое посылало маленькие толчки вдоль его позвоночника. Он не мог припомнить, чтобы когда-либо наслаждался сексом так сильно, как с Ноем. Для него это всегда было средством достижения цели, оргазм требовал гораздо больше усилий, чем просто мастурбация.
Но всё, что делал Ной, было сексуальным. То, как он поднимал свои бёдра навстречу бёдрам Адама. То, как он обхватил его задницу, словно нуждаясь, чтобы он был ближе. Как учащалось его дыхание, чем дольше они лежали, и крошечные прерывистые звуки разочарования, когда Адам не сразу давал ему то, что он хотел.
Адам прервал поцелуй.
— Ты хотел медленно. Я так и делаю.
— Я сказал «медленно», а не «замороженно», — ворчливо сказал Ной.
Адам засмеялся, схватив волосы Ноя в кулак, оттягивая его голову назад и открывая доступ к шее и плечу.