Безумие в моей крови
Шрифт:
Маленькая, удобная ложь, которая внушит доверие ирриори и позволит мне отпраздновать крохотную победу в моей извечной борьбе с Троем.
Пока ирриори читали письмо, я прислушивалась к звукам в коридоре. Так и есть, Трой нашел меня. Дверь за моей спиной распахнулась, и он молча вошел и встал рядом со мной.
Старший ирриори посмотрел на меня с искренним уважением.
— Ну что ж, принцесса Вивиан, должен признать, что вы чрезвычайно мудры и уравновешенны. Вы будете замечательной королевой. Я рад, что вы решили показать нам это письмо. Мы примем соответствующие меры, чтобы Диорид больше
— Ну что вы, нужно благодарить господина друата, именно он нашел письмо в мусорной корзине и вернул его мне, иначе мне пришлось бы вам все объяснять на словах. — Повернувшись к Трою, я изобразила благодарную улыбку, которая оказалась больше похожа на мстительную.
— Ты вызвала ирриори? — Он стоял рядом со мной, буравя меня глазами. — Когда?
— Сегодня утром. Проснувшись среди ночи, я подумала, что, хоть и не верю в намерения Диорида, но должна на всякий случай оповестить ирриори о случившемся. Тогда-то я и вернулась в кабинет, чтобы вынуть письмо из мусорной корзины.
Трой чувствовал, что я лгала, но у него не было доказательств. Он смотрел на меня, прищурившись, и на его лице было написано обещание не сводить с меня глаз.
— Принцесса, не хотите ли вы подобрать себе еще одного мужчину? — Старший ирриори откашлялся и смущенно отвел глаза.
Вот такая у нас интересная система: если я хорошо себя веду, то мне полагается любовник, при условии, что я не стану испытывать к нему никаких теплых чувств. Трой испытующе смотрел на меня, выискивая признаки незаконной страсти и верности моему первому любовнику.
— Спасибо, — я потупилась. — Это было бы замечательно. Мне бы хотелось попробовать шатена, крепкого, мускулистого.
Не знаю, откуда вырвались эти слова, но я почувствовала гордость за свою выдержку. "Попробовать шатена"… надо будет на досуге посмеяться над этой чудесной фразой.
Ирриори одобрительно зашумели и закивали с таким рвением, как будто собирались тут же найти для меня каталог шатенов. Трой презрительно покачал головой и удалился.
Через три дня среди гостей королевского часа я заметила несколько привлекательных шатенов. Их компании я не чуралась и даже пригласила одного из них на прогулку по саду, однако позже сообщила ирриори, что наши отношения не сложились.
Трой больше не обсуждал со мной письмо Рида и то, что случилось с ирриори. Не знаю, уязвила ли я его своей выходкой, и удивило ли его то, что я смогла его перехитрить. Мне было достаточно того, что это приятно удивило меня.
Я решила, что этого опыта личной жизни мне было предостаточно. А те приключения и ту восхитительную романтику, которые мне никогда не доведется пережить, я доберу, в который раз перечитывая любимые романы.
В 25 лет у меня, как у продолжательницы королевского рода, наступил важный жизненный период: в этом возрасте у меня должны были появиться первые признаки безумия. Мой 25-тый день рождения стал настоящим народным праздником, предвещавшим скорую смену власти. Не то, чтобы моего отца не любили, наоборот, его обожали, но безумие нового монарха обещало благополучие на следующие 25 лет, поэтому ко мне стали относиться с особым трепетом.
После появления признаков безумия монархов ожидала целая
Вот только безумие мое пока что не проявилось. Злоба — да, ненависть — сполна, страх — сколько угодно. Но не безумие. Если верить Трою, то не заметить безумие невозможно. А это значит, что пока что я не оправдала надежд своего королевства. При этом я по-прежнему не имела ни малейшего представления о том, какими должны были быть эти самые первые признаки. Отец наотрез отказывался рассказывать мне об этом.
— Однажды ты все поймешь, — повторял он.
Я умоляла, взывала к его милосердию, плакала, рассказывая о том, как боюсь своего будущего, но он не говорил мне ничего о том, что видел и слышал, и куда затягивал его мир безумия. Я знала, что его память оставалась неизменной. В моменты просветлений он мог мыслить, рассчитывать, понимать… но большую времени он просто отсутствовал. Его разум уходил куда-то в неизвестное мне место. Я решила, что это место не было особо приятным, иначе почему он так тщательно скрывал от меня информацию?
— У каждого своя судьба, Ви. Не примеряй мою судьбу на себя, — загадочно говорил он.
Как же я могу не примерять его судьбу, если она повторяется из поколения в поколение?
Ирриори пожимали плечами и отводили глаза, а больше спросить было некого. Не сдержавшись, я нарушила данное себе обещание не показывать Трою своей слабости. Отводя глаза, я задала ему мучавший меня вопрос.
— Ты случайно не знаешь… тебе отец не рассказывал о том, что он видит? Куда уходит его разум?
У меня не было сомнений, что Трой знал ответ. Если отец и сказал бы об этом кому-то, то именно Трою. Но друат не собирался делиться со мной информацией. Впрочем, меня это не удивило.
— Когда это начнется… если это начнется, — быстро и бессмысленно поправился он, — то у тебя не будет никаких сомнений.
Удивительно, но его слова помогли мне. По крайней мере, я перестала прислушиваться к каждой мысли, к каждой головной боли, к каждому покалыванию. Может они с отцом и правы: лучше не знать, что тебя ждет?
Изо дня в день я повторяла свои ритуалы, стараясь не потерять себя в бесконечной борьбе с друатом, пока не случилось кое-что, что подкосило мою веру.
Глава 3
Отец не вышел к завтраку. Вообще, он часто пропускал и завтрак, и обед, предпочитая принимать пищу в своей комнате. Трой вел себя неожиданно несдержанно и раздраженно.
— Вивиан, после завтрака я бы хотел кое-что обсудить в нашем кабинете, — не выдержал он.
Он никогда не называл меня полным именем, а это значило, что что-то действительно было не так. Кроме того, мы всегда отправлялись в кабинет после завтрака, так что ему не нужно было назначать мне встречу. Я сдержанно кивнула в ответ.