Безумие
Шрифт:
– Нет.
– Нет, - повторила она, рассеянным жестом поправляя волосы, - жениться-то он по крайней мере думает?
– Жениться?
– удивился я.
– Полагаю, что нет.
– А почему вы так полагаете?
– Чтобы жениться, как минимум, нужна невеста. Лена рассмеялась.
– Как минимум! Вы чудак. А максимум? Я пожал плечами.
– II как максимум. Это условие и необходимое, и достаточное.
Тут на мое счастье дверь кабинета отворилась и показались "мужчины". Сергей сразу же стал прощаться и, как не удерживали
– Заходи, Сережа, - сказала на прощанье Лена, - заходи не по делам, а просто так.
– А если по делам - так нельзя?
– прищурился в улыбке Сергей.
7
На улице шел дождь, мелкий и частый, словно просеянный сквозь тончайшее сито, спрятанное где-то в рыхлой толще хмурых облаков. Сергей покосился на сырое небо, поежился и вдруг предложил:
– Пойдем пешком?
– Пойдем, - согласился я.
Я люблю бродить по городским улицам дождливыми вечерами. Когда идет дождь, на улице меньше народа, больше простора и света. Горят фонари, светятся окна домов, мокрый асфальт и лужи отражают разноцветье реклам, блестят брызги, разлетающиеся из-под колес автомашин, которые мчатся в сверкающую темноту с каким-то особым влажным шорохом.
– О чем говорил с тобой этот леопард?
– спросил я.
– Кто - кто?
– Да Гершин-Горин!
Сергей захохотал.
– Верно, - подтвердил он с удовольствием, - настоящий леопард. Гибок, цепок и умен.
– Умен, - согласился я, - но самонадеян.
Некоторое время мы шли молча. Про себя я отметил, что Сергей так и не сказал мне, о чем они говорили с Гершиным-Гориным
– Гершин подойдет...
– сказал вдруг Сергей.
– Для формирования новой науки как раз и нужен такой хваткий и пробивной мужик.
– Делец, но с головой. И он прав, кибернетике и психиатрии давно пора заключить брак, если не по любви, то по расчету.
Ртутные лампы фонарей сверкали в темноте с пронзительной яркостью. Даже частая сетка дождя не могла смягчить и утеплить этот холодный голубоватый свет. Но на расстоянии нескольких шагов фонарь вдруг расцветал, окутываясь радужным синеватым ореолом и становясь похожим на гигантский сказочный одуванчик.
– Сергей, - спросил я, - скажи по совести, зачем ты меня таскал с собой?
Гранин остановился на полушаге, внимательно посмотрел на меня и снова пошел вперед.
– Счастливый ты человек, Николенька, - с завистью сказал он в воротник плаща.
Я ждал, что он скажет еще что-нибудь, но Сергей молчал, сосредоточенно глядя себе под ноги. Я пожал плечами и посмотрел вверх. Дождь был такой густой, что лицо мое сразу стало мокрым. Сумеречное небо висело так низко, что если разбежаться и подпрыгнуть как следует, то определенно можно было достать его рукой.
– А все-таки мы ухватились за ниточку, которая ведет к логосам, довольным тоном сказал Сергей, обращаясь скорее к самому себе, нежели ко мне.
– Предложим Шпагину ставить на них коробки скоростей?
– усмехнулся я.
Гранин хмыкнул, оценив шутку.
– И Гершин, и твой Михаил определенно говорят одно и то же, только иллюстрируют на разном материале. Но что они говорят, черт их подери?
– Они говорят, - в раздумье ответил я, - что ящерицу в известном смысле можно считать сумасшедшей, безумной кошкой.
– Верно, - с удовольствием подтвердил Сергей и пожаловался: - Я чувствую, обоняю, осязаю, что разгадка бродит где-то в темноте совсем рядом с нами. Слышишь?
Он остановился, подняв руку и прислушиваясь. Прислушался и я. Вздыхая, ворочался и невнятно бормотал что-то большой засыпающий город. Шуршал и позванивал тихонько мелкий дождь. Недовольно ворчали озабоченные автомашины, несшиеся по улице бесплотными черными тенями все дальше, дальше и быстрее. Звонко цокали каблучки тоненькой девушки, закутанной в блестящий мокрый плащ.
– Слышишь?
– повторил Сергей, снова трогаясь в путь.
– Разгадка бродит рядом, но она пуглива, и стоит приблизиться, как она тут же скрывается.
– Фантазер ты, Сергей.
– Фантазер, - согласился Гранин и вдруг добавил с оттенком раздражения. Стоит ли только искать ее, разгадку? Я даже приостановился.
– Как это - стоит ли? Мы обещали Шпагину!
– Что из того? Мало ли что обещают.
– Да ты что?
– Ничего.
Гранин посмотрел на меня:
– Тебе сколько лет?
– Двадцать восемь.
Сергей пнул ногой спичечный коробок, он скользнул по мокрому, искрящемуся асфальту, шлепнулся в лужу и поплыл.
– А мне тридцать три. Понимаешь? Тридцать три года. А у меня ни жены, ни детей, ни семьи. Ничего и никого нет. Только наука: математика, логика, кибернетика. Загадки. Разгадки. И нет им конца.
– У тебя есть друзья, - хмуро сказал я.
– Что такое друзья? Мнимые части комплексных чисел. Он засмеялся и тряхнул меня за плечо.
– Я шучу, Коля. Осенью у меня часто бывает шутливое настроение. Особенно, когда идет такой вот приятный дождь, а желанная разгадка никак не дается в руки. Но ты гений, Никола.
– Ты о чем?
– подозрительно спросил я.
– О друзьях, - он огляделся.
– Или я окончательно осел или это где-то совсем недалеко. Пошли!
– Куда?
– К друзьям! В гости!
... Мы долго шагали вверх по полутемной лестнице. Я начал было считать этажи, но сбился, и, может быть, из-за этого мне казалось, что мы карабкаемся куда-то слишком высоко. Сергей, легко шагавший впереди, вдруг остановился и поднял палец.
– Музыка? Это определенно у Федора.
Сергей прибавил шагу, и скоро мы остановились у обыкновенной, ничем не примечательной двери. Я с трудом переводил дух, но тем не менее разобрал, что музыка звучала именно за этой дверью: шейк, казачок, а может быть, самба или липси, я плохо разбираюсь в современных танцах, мне почему-то кажется, что вся эта музыка более или менее одинакова. Сергей длинно позвонил.