Безумные дни
Шрифт:
Там всё было устроено, как в студенческой столовке моей молодости — стойка, вдоль которой двигаешься с подносом, небольшой выбор блюд — по вечернему времени без первого — и самообслуживание. Всей разницы — на раздаче стояла очередная девочка-школьница, и еда на вид была качественнее. Не желая нарушать традиций, взял пюре с котлетой, салат из помидоров и компот из сухофруктов, жене на поднос поставил то же самое. Доехав с подносом до конца стойки, увидел ещё одно отличие — тут не было кассы. Я испытал дискомфорт — но не сильный. Не обожру я здешний социум. Так что просто пошёл с подносом к ближайшему столику. Лена отправилась за мной. К счастью, ела она без возражений —
Засунув грязную посуду — свою и Ленкину — в монструозную посудомойку, вернулся с женой в комнату. Там нас уже ждала Ольга, притащившая ей одежду — такие же штаны с рубашкой, как у всех тут, плюс бельё. В прихожей я обнаружил пистолет-пулемёт незнакомой мне системы, короткий, с толстым длинным стволом. Кажется, видел похожие у омоновцев, что-то древесное в названии. Рядом с ним стояла спортивная сумка, на которой лежала чёрная винтовка компоновки булл-пап с интегрированным глушителем. Не встречал таких раньше.
— Это её, — пояснила Ольга, — она с этим пришла.
Я обернулся, чтобы по привычке спросить жену, и увидел её голой. Ленка без малейшего стеснения сбросила на пол пижаму и теперь натягивала белье. При других обстоятельствах это было бы очень эротично — всегда любил смотреть, как она переодевается, — но сейчас она двигалась слишком… Не как она, в общем. Трусы оказались в размер, лифчик заметно великоват. Я непроизвольно покосился на Ольгу, она, поймав мой взгляд, ухмыльнулась и приосанилась, подчеркнув свою победу в этом женском соревновании. Подумаешь, я ж не корову себе выбирал.
— Ты говорила, что поняла, — кивнул я на жену. — Можешь пояснить?
— Могу, — не стала отпираться рыжая. — Это существо, видимо, обитало в одном из строений Ушедших. Может быть, даже в твоей башне. Первой его жертвой стал Матвеев — не знаю, что он искал в том срезе, но прожил достаточно долго. Овладевшее им существо одержимо мыслью вернуться к своим хозяевам, а в его памяти они связаны с Коммуной — ведь он был одним из тех, кто контактировал с ними тут. У Матвеева есть возможности и средства добраться до Коммуны, но он старик и внезапно умирает. Существо снова остается ни с чем. Потом оно вселяется в того, кого убила Марина — как там его звали?
— Карлос, — напомнил я.
— Да, именно, — продолжила Ольга. — Он не был проводником или оператором, но попытался покинуть срез, как умел. Ему не повезло, и существо в момент его смерти переселилось в первого попавшегося носителя — твою жену. Какое-то время спустя, когда оно в достаточной степени овладело её сознанием, оно использовало память Матвеева, чтобы забрать костюм, и память Карлоса, чтобы покинуть срез. Не знаю, где его носило потом, но своей цели оно, надо отметить, добилось. Увы, хозяева не поспешили принять блудного котика в объятия, а отправили решать свои задачи. Вот так это мне представляется. Я могу ошибаться в деталях, но общая последовательность
Мне было неприятно, что Ольга говорит про мою жену «оно» и в третьем лице, но я не мог не признать, что версия правдоподобная.
— До завтра! — попрощалась она и вышла.
Ленка сидела на краю кровати, уставившись в стену. Это было не самое позитивное зрелище, так что, когда в дверь постучал Артём, я даже обрадовался. Он пришёл пригласить меня на какой-то «открытый урок». Спать, несмотря на усталость, я пока не мог, перенервничал. Смотреть на то, как моя жена, ставшая кем-то чужим и незнакомым, сидит и смотрит в пустоту, тоже не очень хотелось. Так что я не стал отказываться и пошёл с ним.
Аудитория оказалась в соседнем корпусе, но с его ногой хромали туда долго. Большой зал амфитеатром заполнен детьми — на вид лет от тринадцати до шестнадцати. Было очень странно видеть такую аудиторию внимательно слушающей оратора — никто не отвлекался, не пялился в телефон, не раздавал подзатыльники соседям, не шушукался и не дёргал девочек за косички.
Артём рассказывал о нашем мире — показывал фотографии, приводил скриншоты сетевых СМИ. На мой взгляд, его изложение было непоследовательным и сумбурным — он то затрагивал широчайшие концепции, не раскрывая их до конца, то углублялся до мельчайших подробностей в какую-то ерундовую мелочь, но детям, вроде, нравилось. Да и я слушал с интересом, хотя некоторые взгляды оратора устарели лет на десять, а некоторые — откровенно наивны. Такое ощущение, что и до попадания сюда он не слишком-то внимательно следил за социальными трендами.
Артём, закончив, перешел к ответам на вопросы, и я, кажется, начал понимать, почему ему нравится Коммуна. Здешние дети… Это было что-то с чем-то. Никаких тупых шуточек, никакого гыгыканья, ни единой попытки развлечься за счёт лектора и покрасоваться перед одноклассниками. Им было действительно интересно — они задавали продуманные, хорошо сформулированные вопросы, внимательно слушали ответы, уточняли и переспрашивали… И одновременно эти вопросы и недоумения по самым базовым понятиям нашего мира, наглядно выдавали тот факт, что жизнь тут устроена как-то совершенно иначе. Не берусь судить, лучше или хуже — но по-другому. И на детях это «другое» сказывается самым наилучшим образом.
— Коммунары! — призвал зал к вниманию Артём. — Сегодня у нас в гостях ещё один человек из материнского мира. Его зовут Сергей…
— Здравствуйте, Сергей! — разнобой детских голосов.
Вот падла, как подловил, а?
— Давайте попросим его ответить на ваши вопросы?
— Пожалуйста! — заголосила аудитория. — Мы просим!
Мысленно проклиная хитрого Артёма, я спустился с заднего ряда, где скромно сидел, к кафедре лектора.
— Здравствуйте, э… коммунары, — сказал я неловко. — Я не ожидал, что мне придётся сегодня выступать, так что не очень готов. Тем не менее, постараюсь ответить, в меру своего понимания.
Несколько секунд всеобщего молчания поселили было во мне надежду, что желающих задавать вопросы не найдётся — но нет, они, оказывается, просто собирались с мыслями.
Первым совершенно по-школьному, с опорой локтя на ладонь, поднял руку серьёзный мальчик из первого ряда. Ох уж мне эти школьники с первых парт…
— Скажите, пожалуйста, а в чём заключалась ваша работа в вашем мире?
Я задумался. Как объяснить этим детям, что я анализировал то, о чём они не имеют ни малейшего понятия, размещённое в среде, которую они не могут себе представить, чтобы предсказывать явления, которых у них нет?