Безумные грани таланта: Энциклопедия патографий
Шрифт:
«Неврастения» Виктора Гофмана представляется каким-то более сложным психическим расстройством, чем обычный невроз, так как по своей сути неврастения не может проявляться психотическим приступом, да еще с самоубийством. Более вероятен диагноз депрессивного эпизода, возникшего на фоне многолетней дистимии. При этих заболеваниях риск суицида достаточно высок.
ГОФМАН (Hoffmann) ЭРНСТ ТЕОДОР АМАДЕЙ (1776–1822), немецкий писатель-романтик, композитор, музыкальный критик, дирижер, художник-декоратор. Один из основоположников романтической музыкальной эстетики, автор одной из первых романтических опер «Ундина» (1814).
Наследственность
[Отец писателя] «…был необычайно
«Его отцу уже шел пятый десяток, когда он женился на истеричной матери Гофмана». (Braun, 1940, с. 66.)
[Мать] «Душевно ненормальная: “постепенно умирала от затаенного горя (меланхолии), совершенно ушедшая в себя и добровольно замкнувшаяся в себя”, по словам биографа». (Се-галин, 1925а, с. 34.)
Общая характеристика личности
«Разумеется, на развитии маленького Эрнста сказались также наследственность и среда. Живя взаперти в кругу близких и одновременно столь чужих ему людей, мальчик овладевает искусством одиночества, уходит в себя и сам в себе обретает друга. Его необыкновенная восприимчивость и болезненная чувствительность его нервной конституции, непрерывно страдающей от внешнего принуждения, со временем развили бы в нем тупое безразличие, не воспользуйся он средством, подсказанным ему инстинктом самосохранения, и не создай себе оружие для самозащиты, посредством которого он только и мог оградить свое существо от посягательств извне. Постепенно и наощупь, почти не отдавая себе отчета в своих действиях, он обносит себя стеной высокомерия, броней индифферентности, в которой ему, впрочем, так никогда и не удастся полностью заделать бреши». (Виткоп'Менардо, 1999, с. 14–15.)
[В возрасте 18 лет] «К этому времени он уже приобрел ту характерцую внешность, которая практически не изменится с течением лет. Это молодой человек с ростом намного ниже среднего, очень худощавый, чуть сутулый. Иссиня-черная шевелюра падает на высокий лоб беспорядочными прядями, нос орлиный, подбородок загнут вверх, словно носок туфли, цвет кожи желтоватый, рот несоразмерно большой, губы плотно сжаты… Непрестанные нервные подергивания и отчаянная жестикуляция сообщают всему этому облику гнома необыкновенную подвижность». (Там же, с. 23–24.)
«Уклад его жизни был таков: по понедельникам и вторникам он первую половину дня заседал в апелляционном суде, в остальные дни работал дома; после обеда он обычно спал, а летом гулял; вечера же и ночи проводились в питейном доме. Когда он днем или вечером либо и днем, и вечером бывал в обществе, что случалось часто, иной раз ежедневно, ибо он простился не с обществом как таковым, но только с обществом своих друзей и с благопристойными чаепитиями, среди местных кутил, напротив, он всегда был желанным гостем, — в таких случаях по вечерам у него нередко бывало два застолья, скажем, с семи до девяти и с девяти до двенадцати, затем же, когда другие расходились по домам, он, как бы поздно ни было, отправлялся еще в питейный дом, чтобы там встретить рассвет. Раньше вернуться домой он не мог. При этом, однако, не следует представлять его себе обыкновенным пьяницей, который любит вино ради вина и пьет, пока язык у него не станет заплетаться и он не уснет, — у Гофмана все было иначе. Он пил, чтобы взбодриться; пока сил у него было больше, требовались меньшие дозы, потом, конечно, побольше. Зато, когда он взбадривался или, как он говорил, приходил в экстатическое настроение, для появления которого нередко хватало полштофа вина и хотя бы одного приятного слушателя, не было ничего интереснее, чем этот фейерверк остроумия и полет фантазии; Гофман мог непрерывно, по пять-шесть часов кряду блистать ими перед восхищенными слушателями». (Хитциг, 1987, с. 258–259.)
«Депрессия, обыкновенно наступающая после бурной ночи, и “скука бытия” вызывают к жизни странных демонов. Чем больше развивается Гофман, чем более твердые очертания приобретает его личность, тем явственнее проявляется и расщепление его сознания, противоречивость его натуры. Происходит превращение, формирование того писателя, каким ему суждено стать. В ходе короткой встречи от Гиппеля не ускользнула перемена, происшедшая в его друге; он обнаружил в нем новые странности, еще большую неуравновешенность, чем прежде, взбалмошность, капризность, резкие диссонансы». (Виткоп-Менардо, 1999, с. 41.)
«Алкоголизм у Гофмана — не случайное явление. Он был тяжело отягощен нейропатической наследственностью и всегда оставался, несмотря на свою замечательную умственную способность, психопатом. Алкоголь действовал на его психическое состояние двояким образом: или усиливал уже имеющееся состояние душевной неуравновешенности или добавлял еще своеобразные стигмы, среди которых безумные сновидения занимали первое место». (Киепетапп, 1911, с. 75.)
К вопросу о психическом заболевании
«С раннего детства нервные расстройства, галлюцинации». (Barine, 1895, с. 327.)
«Известно, что Гофман, самый причудливый из поэтов, обладал замечательными способностями не только к поэзии, но также к рисованию и музыке; он является творцом особого рода фантастической поэзии, хотя рисунки его всегда переходили в карикатуры, рассказы отличались несообразностью, а музыкальные произведения представляли какой-то хаотический набор звуков. И вот этот оригинальный писатель страдал запоем и уже за много лет до смерти писал в своем дневнике: “Почему это, как наяву, так и во сне, мысли мои невольно сосредоточиваются на печальных проявлениях сумасшествия. Беспорядочные идеи вырываются у меня из головы подобно крови, хлынувшей из открытой жилы…”. К атмосферным явлениям Гофман был до того чувствителен, что на основании своих субъективных ощущений составлял таблицы, совершенно сходные с показаниями термометра и барометра. В продолжение многих лет он страдал манией преследования и галлюцинациями, в которых созданные им поэтические образы представлялись ему действительно существующими». (Ломбро-зо, 1892, с. 77–78.)
«Наклонность к колебаниям настроения и депрессиям». (Braun, 1940, с. 66.)
«Нервозный, эксцентричный и всецело подчиненный своему настроению, страдал галлюцинациями и бредовыми идеями, навязчивыми состояниями». (Rank, 1914, с. 124.)
«Его гений был разрушен чрезмерными алкогольными возлияниями». (Grigoleit Е.; цит. по Lange-Eichbaum, Kurth, 1967, с. 392.)
«Психопат. Испытывал галлюцинаторные переживания лихорадочного и алкогольного делириев». (Kiernan, 1896, с. 304.)
«В начале 1822 года “ревматическими приступами” началась последняя болезнь писателя, которая вскоре привела к тому, что он не смог уже выходить из дома… Точный диагноз болезни с точки зрения современной медицины вряд ли возможен, поскольку свидетельства Хитцига, да и самого Гофмана чересчур неопределенны. Ясно только, что приведенное Хитци-гом название “Tabes dorsalis” нельзя понимать в том смысле, какой вкладывается теперь в этот термин, и что, возможно, следует вообще исключить заболевание спинного мозга… Не исключается детский спинальный паралич или одна из форм полиневрита, то есть одновременное заболевание многих нервов». (Гюнцель, 1987, с. 342, 377.)