Безумные грани таланта: Энциклопедия патографий
Шрифт:
Отсутствие полноценного воспитания привело к патохарактерологическому развитию и сформировало тревожно-боязливую акцентуированную личность. Алкоголизм и «развязность» в поведении были той маской, которая помогала Н.М. Языкову «выходить в общество», но так и не дала возможности полностью реализовать свой талант. Возникшее в результате сифилитической инфекции тяжелое нервное заболевание окончательно сломило и так никогда не обладавшего энергичностью поэта. Невольно напрашивается сравнение с Генрихом Гейне, который, умирая фактически от подобного же заболевания, до последних дней продолжал создавать поэтические произведения. Решающей оказалась разница не столько в уровне таланта, сколько в силе стремления проявить его, выразить свое «Я», то есть — в степени темперамента и энергетического потенциала личности. Одного болезнь подхлестывала к творчеству, а другого окончательно ломала.
ЯКОВЛЕВ АЛЕКСЕЙ СЕМЕНОВИЧ (1773–1817), русский актер.
«Яковлев выступил 1 июня 1794 г. в роли Оскольда в трагедии Сумарокова4'47 “Семира” и очень скоро сделался любимцем публики, которая особенно восхищалась его богатырской фигурой и звучным голосом. Малообразованному молодому человеку немудрено было потерять голову от триумфов, так легко ему доставшихся, и увериться в собственной гениальности; к этому вскоре присоединился загул в компании поклонников его таланта. Эта несчастная страсть не только отразилась на творчестве Яковлева, но исказила его характер, сделав его неудержимо заносчивым и грубым». (CD Брокгауз и Ефрон.)
«В этом году [1808 г.] Яковлев съезжает на частную квартиру из дома, где помещалось театральное училище. Он совершенно отделяется от актеров. Начинает вести разгульную жизнь. Становится невыносимо дерзким с вышестоящими, молчаливо мрачным среди равных. Пытается забыться в вине… Яковлев имел пристрастие к крепким напиткам или, вернее, к тому состоянию самозабвения, которое производит опьянение, пристрастие, развившееся особенно в последние годы жизни… Он не знал никакого вкуса в вине и не пил его, как пьют другие, понемногу или, как говорится, смакуя, но выпивал налитое вдруг, залпом, как бы желая залить снедающий его пожар… Будучи от природы человеком застенчивым, самоуглубленным, он в то же время был лишен всякого рационализма. “Минута решала у него все”, — признавали близко знавшие его. А такие минуты наступали чаще всего в состоянии опьянения. Тогда и давали знать себя те “эксцентрические поступки”, которые, по словам многих, не сошли бы с рук никому, кроме Яковлева… Именно в эти последние два мирных года, предшествующие вторжению в Россию Наполеона, Яковлев все безысходнее погружается в черную меланхолию, чередующуюся с мрачными загулами и взрывами безудержного отчаяния, отраженными и в его стихах… Все чаще и чаще приходят к нему мысли о самоубийстве». (Куликова, 1977, с. 125–126,131, 149–150.)
«…Не встретив ответа на свою любовь, Яковлев сильно и мучительно страдал и с каждым днем становился все мрачнее и чаще прибегал к забвению в вине. Эти частые попойки довели его наконец до белой горячки». (РБС, т. 25, с. 77.)
[24 октября 1813 г.[«“…Перерезал себе горло лучший актер российской сцены Алексей Семенович Яковлев”…Припадки меланхолии были ужасным следствием этого образа жизни. К счастью, бритвенный порез был не очень глубок… Яковлеву трудно было входить в прежний репертуар». (Там же, с. 184–185, 190.)
«Но ему не суждено было оправиться от болезни, подточившей его силы. От неумеренного употребления водки голос осип, все реже и реже прорывалось вдохновение, и чувствуя это, он передал почти все свои роли молодому актеру Брянскому. Болезни и тоска не прекращались…» (РБС, т. 25, с. 77.)
[Всентябре 1815 г.] «…подал прошение об увольнении его со сцены “по случаю слабого здоровья”и о выдаче заслуженного им пенсиона. Круг одиночества сузился для него до предела… Он посватался к двадцатилетней красавице актрисе Авдотье Ласси. Но та, по ходившим слухам, ему отказала. Не испытав от этого, по-видимому, никакого огорчения, Яковлев решил жениться на другой… Пенсия выдавалась сорокатрехлетнему актеру вместе с приклеенной теперь к его имени казенной формулировкой: “за старостью и слабостью”. И он, заполучив и пенсию, и формулировку, будто совсем махнул на свою карьеру рукой. “О последней эпохе яковлевского поприща сказать нечего, — признавался даже ревностный его защитник Жихарев, — он упадал с каждым днем…” Все той же щедрой рукой раздавая деньги направо и налево, не зная удержу в мрачных кутежах, он доставлял немало бедствий своей семье». (Там же, с. 200–202. 203. 205.)
При всем акценте, который делается в биографии А. С. Яковлева на его пристрастии к спиртному, вряд ли было правильно квалифицировать великого актера как банального алкоголика. Его психический статус был гораздо сложнее и атипичнее. Мы видим не только аффективную неустойчивость, но и неадекватность поведения; вторичный характер пьянства носил характер компенсации каких-то дефектов психики, «черная меланхолия» ссуицидалъной попыткой напоминает депрессивный раптус; последующее эмоциональное снижение выразилось в утрате вдохновения и воодушевления, одиночестве, уходе со сцены, браке без любви — все это позволяет предположить возможность психопатоподобной формы шизофрении. От чего мог умереть Яковлев на 44-м году жизни, находясь после очередного запоя около месяца «в беспамятстве»? Речь могла идти о тяжелой форме алкогольного психоза, который в те времена лечить в полном объеме, безусловно, не могли.
ЯКУБОВИЧ АЛЕКСАНДР ИВАНОВИЧ (1796 или 1797–1845), капитан, декабрист.
«Якубович…учился в Московском университетском пансионе, где имя его было занесено на золотую доску». (А.Г., 1913, с. 103.)
«В 16 лет успел стать участником заграничных походов Отечественной войны. В 1818-м за участие в дуэли переведен на Кавказ. В боях с горцами был отчаянно смел. Весь изранен — в голову, грудь, руки, бедро. В Тифлисе стрелялся с А. Грибоедовым, ранив его в левую ладонь». (http://www.alphabet.riL/ nomer. shtmlPaction =select&a =396)
«Жизнь Якубовича на Кавказе прошла в постоянных и отчаянных боевых подвигах, о которых в военных кругах вспоминала еще в конце 30-х годов <…> Участвуя на совещаниях заговорщиков, готовивших государственный переворот, Якубович обнаруживал непомерную свирепость и высказывал настолько крайние взгляды, что прочие участники заговора с ним часто не могли согласиться. Он вызывался лично убить императора Александра Павловича… Впоследствии на допросе Якубович сам сознавался, что не имел намерения приводить в исполнение свои угрозы и только хотел удивить товарищей своей отвагой». (А.Г., 1913, с. 103–104.)
«Членом тайных обществ не был, но участвовал в восстании на Сенатской площади. Его отличали постоянная бравада, стремление быть впереди и в боях, и в дружеских пирушках, и в волокитстве. В 1839-м отправлен на поселение в деревню под Иркутском, в 1841-м в с. Назимово Енисейской губернии». nomer. shtml?action=selec,t&a=396).
«По донесению полковника корпуса жандармов Я.Д. Казимирского, который летом 1845 находился на золотых промыслах Енисейского округа, Якубович “одержим тяжкой болезнью, лишился употребления ног и от раскрытия головной раны нередко бывает в припадке безумия”, вследствие этого енисейский губернатор распорядился о перемещении его в ближайшую больницу в г. Енисейск, доставлен туда — 2.9.1845 и умер “от водяной болезни в груди”». (Мироненко, 1988, с. 209.)
Тема психического состояния декабристов настолько деликатна, что, видимо, поэтому обходилась историками: публикации о сошедших с ума могли бросить тень на их облик и помыслы. Если сразу после восстания был пущен слух, что «мятеж подняли пьяные», то сейчас можно утверждать: «Восстание подняли сумасшедшие». Из 579 человек, привлеченных к следствию, лишь у 26 в той или иной степени проявились психические расстройства разной степени выраженности — 4,5 %. Процент, конечно, не бог весть какой высокий, но и ни в коей степени не надуманный. Например, Якубович представляет пример смешанного расстройства личности (по старой терминологии — мозаичный тип психопатии), при котором сочетаются истерическое и эмоционально-неустойчивое расстройство личности.