Безумные грани таланта: Энциклопедия патографий
Шрифт:
«В конце 1915 года Беляев внезапно заболевает, и врачи долго (до 1916 года) не могут определить, что с ним. Еще во время давней болезни плевритом в Ярцеве врач, делая Беляеву пункцию, задел иглой восьмой позвонок. Теперь это дало тяжелый рецидив: туберкулез позвоночника. Рухнуло сразу все. Нет здоровья. Уходит жена. Врачи, друзья, близкие считают, что Беляев обречен. Надежда Васильевна, мать Александра Романовича, оставив дом, увозит сына в Ялту. Почти все время Беляев вынужден проводить в постели, ас 1917 по 1921-й — в гипсе». (Орлов, 1964, с. 504–505.)
«Наступил 1938 год — один из самых трудных в жизни Беляева. Измученный творческими неудачами, издерганный нападками критики, ослабевший от возвращавшейся то и дело болезни, он готов был бросить
уйти из фантастики». (Ляпунов, Ну-дельман, 1963, с. 20.)
«Он любит и суету, и бестолковщину, и мудрость жизни, этот старик с не-изменившимися темно-красными глазами. В 1940 году Беляеву делают операцию почек. Писатель настолько хладнокровен, настолько его как писателя интересует процесс операции, что по его просьбе и с разрешения хирурга сестра держит зеркало, чтобы Александр Романович мог видеть всю операцию сам». (Орлов, 1964, с. 515.)
Своеобразие личности может выражаться не только психопатологическими симптомами, но вполне укладываться в рамки общей психологии. Не каждый мальчишка решится прыгнуть с зонтиком с крыши сарая и не каждый взрослый человек согласится наблюдать в зеркало за ходом своей собственной операции, но патологического в этом ничего нет. Далеко не все могут следовать мудрому правилу «извлекать максимум пользы из любой неприятности». А вотуА.Р. Беляева болезненная обездвиженность обостряет фантазию и воображение и дает сюжеты для фантастических повестей. Его пример еще раз убеждает нас в том, что у талантливого человека даже серьезные соматические расстройства могут оказывать плодотворное влияние на творчество. Но «творческие неудачи», «критика» и другие психогенные стрессы фактически обрывают его литературную деятелъ-ностъ,т. к. угнетающе воздействуют на сам инструмент творческого процесса — психику. Такое выдержать по силам не каждому.
БЁМЕ (Bohme) ЯКОБ (1575–1624), немецкий философ, представитель пантеизма. Мистика и натурфилософия Беме пронизаны стихийно-диалектическими идеями. Оказал большое влияние на немецкий романтизм.
Общая характеристика личности
«Еще ребенком он обнаруживает наклонность к мечтательности, к смешению грез и действительности, к самоуглублению… Его повышенный интерес к религиозным вопросам и мистическая настроенность вовлекали его в спор с окружающими, нередко относившимися легкомысленно к его исканиям. Это скоро побудило его хозяина изгнать такого “Hauspropheten34”, и Беме стал странствующим подмастерьем, живущим случайной работой. В 1594 г. Беме снова поселяется в Герлице в качестве сапожного мастера, здесь и женится». (Лапшин, 1992, с. 57.)
«Его наружность была невзрачна, он был низкого роста, с низким лбом, выдающимися висками, немного изогнутым носом, седой, с почти небесно-голубыми глазами, как окна в храме Соломона, с короткой жидкой бородой, низким голосом, но приятной речью…» (Фейербах, 1974, т. 1, с. 187.)
«Болезненный, замкнутый, слабый. Экстатические состояния. Продал сапожное дело и содержался покровителями. Бродячая жизнь. Преследовался духовенством. Когда сдавал экзамен перед коллегией профессоров-теологов, то его сочли не в своем уме. Сограждане считали его сбившимся с пути энтузиастом и фантастом. Беме считал, что Бог избрал его своим пророком для объединения церкви. Провозгласил надвигающийся конец света. Патологический процесс протекал в три фазы: 1) самообвинение (преимущественно сексуального характера), депрессия, страх смерти; 2) уход от окружающего мира, погружение в себя; 3) патологические зрительные восприятия, выраженное ощущение счастья-, чувство вдохновения, четкие идеи величия (ставил себя выше Христа). Сравнивал картину сотворения мира с картиной коитуса со всеми психическими и физиологическими компонентами последнего. Не психопат с бредоподобными идеями, не эпилептик, не хронический маньяк, а больной системной парафренией или параноидной формой шизофрении». (Lange-Eichbaum, Kurth, 1967, с. 336.)
«В отношении Беме нельзя подметить ничего такого, что давало бы основание говорить о ненормальном отчуждении от мира или о болезненных наклонностях, хотя Беме принадлежит к интровертному типу…» (Вер, 1998а, с. 68.)
Особенности творчества
«С детства страдал зрительными и слуховыми галлюцинациями, которые истолковывал в смысле видений и внушений свыше». (Викторов Д., ЭС Гра-нат, т. 5, с. 322.)
«В жизни его можно отметить несколько “узловых точек” — моментов глубокого духовного перелома. Первый такой значительный перелом имел место в 1600 г. Однажды, сидя у себя в комнате, он увидел внезапно яркое отражение солнца на оловянном сосуде. Это красивое зрелище не только поразило его, но сыграло известную символическую роль в его последующей философии. Ему “в этот миг смысл бытия таинственный открылся”. Он вышел прогуляться, думая, что это преходящая субъективная иллюзия, но зелень, трава, весь Божий мир выглядели как-то по-новому. Десять лет спустя… он вдруг снова почувствовал какое-то внутреннее озарение. На этот раз он ощущал неудержимое влечение привести свои религиозные переживания в систематическую форму. Изложив их — не для других, а в виде“ мемориала”для самого себя. Результатом этих стремлений явилась книга: “Morgenrothe im Auf-gang” или “Aurora”35. Это сочинение скоро стало распространяться в рукописях и привлекло к себе внимание многих». (Лапшин, 1992, с. 57.)
«Затем все же наступает пора “ливня”, который “накрывает” его. С начала января 1612 года Беме пишет свою первую книгу страница за страницей… Здесь встречаются даже пропуски букв и слогов, не говоря об орфографических ошибках. Часто поставлена “простая буква вместо прописной”, и не по незнанию или небрежности, но потому, “что не было времени подумать с верным рассуждением про букву, но все было подчинено Духу, который часто приходил в спешке, так что у пишущего дрожали руки от непривычки”». (Вер, 1998а, с. 86.)
«И записал я нелукаво, / Что рай души обетовал. / Я нищ был и гоним неправо, / И Бог меня к Себе призвал». (Новалис. «Якоб Беме».)
«Яков Беме является самым поучительным и в то же время самым интересным доказательством того, что тайны теологии и метафизики находят свое объяснение в психологии, что метафизика не что иное, как “эзо1*ерическая психология”, ибо все его метафизические и теософические определения и выражения имеют патологический и психологический смысл и происхождение». (Фейербах, 1974, тп. 1, с. 222.)
«О том, что мистическое вдохновение носило у Беме пассивную форму, свидетельствуют следующие строки из “Авроры”: “Объявляю перед Богом, что я сам не знаю, как это делается; воля моя в этом не участвует; я даже не знаю, что должен писать. Я пишу потому, что меня вдохновляет дух и сообщает мне великое дивное знание. Часто я даже не знаю, находится ли мой дух в этом мире и действительно ли я тот счастливец, который обладает верным и прочным знанием”». (Рабо, 2001, с. 380.)
Анализ некоторых патографий часто представляется обманчиво легким. Сравнительно несложно психопатологически квалифицировать те или иные расстройства психической деятельности. Например, если у Якоба Беме вдруг «зелень, трава, весь Божий мир выглядели как-то по-новому», то можно предположить, что речь идет о синдроме дереализации (переживание утраты реальности окружающего мира). Но определить, является ли конкретный психопатологический феномен пусковым механизмом того творческого процесса, который превратил «сапожного мастера» в гениального философа, неизмеримо сложнее. Возможно, у Беме данный факт мог иметь место, учитывая дополнительные влияния преморбидной личности типа «фершробен» (шизоидные черты с гиперстенией, патологической аутистической активностью и странностями в поведении). Состояние, описанное биографами Беме, относящееся к январю 1612 года, можно уверенно назвать гипома-ниакалъным и эвропозитивным.