Безумные грани таланта: Энциклопедия патографий
Шрифт:
«Легко воспламеняющийся, непрерывно находящийся в состоянии творческого возбуждения, Берлиоз сочиняет, переходя от одного замысла к другому: кантаты, песни (“Ирландские мелодии”), оркестровые увертюры и многое другое. С 1823 года он выступает в печати с острополемическими статьями и на долгие годы не расстается с пером журналиста». (Самим, 1999. с. 172.)
«Его жизнь, полная авантюр, его страстная душа, жажда независимости отразились в творчестве. Он создает смелую музыку, не признавая правил и условностей». (МЭБ, т. 1, с. 196.)
В биографиях многих гениев больше всего поражает их целеустремленность. Можно подумать, что они заранее знают, для чего предназначены. То, что у заурядного человека могло бы рассматриваться как «бесцелъ-ноеметание» и «неустойчивостьжизненных
БЕРНАР (Bernhardt) САРА (1844–1923), французская актриса, скульптор, литератор. В 1898–1922 гг. возглавляла «Театр Сары Бернар».
Наследственность
[Мать] «Ее упрямство отличалось кротостью, но иногда приводило к диким вспышкам гнёва; тогда мать делалась совсем белой, а под глазами у нее появлялись фиолетовые круги, губы начинали дрожать, зубы стучали, ее прекрасные глаза как бы застывали, голос становился хриплым, слова со свистом вырывались из горла; потом вены на шее вздувались, руки и ноги леденели и она падала в обморок; случалось, ее по несколько часов приходилось приводить в чувство… А так как моя бедная мама передала мне по наследству свои буйные приступы, я не могла и не хотела жить вместе с ней». (Бернар, 1991, с. 134.)
Общая характеристика личности
«…Что касается меня, то невозмутимой меня никак не назовешь, я очень активна и воинственна, и если уж чего хочу, то хочу сейчас, немедленно. Мамино кроткое упрямство не моя стихия. Нет, кровь начинает стучать у меня в висках, и я не успеваю обуздать свой порыв. С годами я остепенилась, но далеко не в полной мере. Я признаю это и страдаю от этого… Часто, будучи еще ребенком, я испытывала желание умереть, чтобы-досадить окружающим. Помню, как однажды я даже выпила содержимое большой чернильницы, после того как меня силой заставили проглотить хлебную похлебку в присутствии маменьки… Разумеется, у меня началась ужасная рвота. И в разгар пытки, которой я подвергла свой бедный желудок, я кричала обезумевшей от страха матушке: “Я умираю по твоей вине!”…Обо мне так часто говорили, что я неуправляемый ребенок, что мне нужна железная рука, что во мне сидит сущий дьявол. Тетя Фор нередко повторяла: “Эта девочка плохо кончит, у нее безумные идеи”…Отец говорил ей о приступах дикого гнева, моем единственном настоящем недостатке, которым я была обязана как состоянию своего здоровья, так и врожденному буйству характера… Приближался момент моего крещения. Я все больше начинала нервничать. Кризисы мои участились: я то заливалась слезами без видимой причины, а то вдруг впадала в отчаяние, меня охватывал необъяснимый ужас. Любая мелочь повергала меня в трепет… Я все доводила до крайности… Я палец о палец не ударила, чтобы привлечь к себе внимание, но мои причудливые вкусы, худоба и бледность, а также мне присущая манера одеваться, презрение к моде и полное пренебрежение всеми правилами приличия делали меня существом исключительным». (Бернар, 1991, с. 30, 36. 49, 51, 135, 278, 314.)
«Ее осуждали за странные привычки: она почему-то носила длинные черные перчатки и завитые растрепанные волосы, а спала не в постели, а в гробу». (Ицелев, 1997, с. 27.)
«Трудно в анналах женских биографий разыскать более скандальную, более эксцентричную личность, чем Сара Бернар. Она довела свое “актерствова-ние” до полного логического завершения не только на сцене, но и в жизни… Вероятно, Сару Бернар можно признать первой “звездой” сцены, которая “сделала” себе имя на скандале… Не было, вероятно, ни одного дня, чтобы газеты не писали об очередной сенсации, связанной с Сарой Бернар. То актриса приобретает пантеру “для личного пользования”, то “летает” на воздушном шаре, то, наконец, принимает интервьюера, полулежа в гробу. О последней странности “звезды” много судачили. Одна из злопыхательниц даже утверждала, что Сара предпочитает заниматься любовью на этом похоронном ложе, чем сводит с ума мужчин». (Семашко, 1999, с. 242–243, 247.)
«В 1915 г. ей пришлось ампутировать ногу, но она продолжила свою карьеру, пользуясь
«И все же она добилась своего — непомерное честолюбие и небывалая энергетика переплавились в подлинное признание. Сара вошла в историю театра, в историю культуры как самая великая актриса XIX века». (Семашко, 1999, с. 248.)
«Самоописания» Сары Бернар являются классической иллюстрацией доставшихся по наследству от матери истерического поведения и мышления. Наиболее характерные для больного истерией желания и влечения вытесняются из сферы сознания, тем самым позволяя в своих мемуарах, совсем недаром названных «Моя двойная жизнь», с чистой совестью заявлять о том, что она «палец о палец не ударила, чтобы привлечь к себе внимание». После чего на сотнях страниц беззастенчиво приводить разнообразные примеры своей «исключительности». Многосторонняя художественная одаренность Сары Бернар, постоянно подогреваемая истерическим стремлением «показать себя всем», и дала в итоге феномен гениальной актрисы.
БЁРНС (Burns) РОБЕРТ (1759–1796), шотландский поэт. Создал самобытную поэзию, в которой прославил труд, народ и свободу, бескорыстную и самоотверженную любовь и дружбу.
«Зачем поэт, лишенный в жизни места,
Так чувствует всю прелесть этой жизни?»
Р. Бернс
«Роберт Бернс лучшие поэмы и песни создал в возрасте 14–21 года». (Эф-роимсон, 1998, с. 339.)
«“Безрадостное уныние отшельника в сочетании с неустанным каторжным трудом”, — так охарактеризовал он свое детство». (Елистратова, 1962, с. 567.)
«Косить, пахать и боронить / Я научился с детства. / И это все, что мой отец / Оставил мне в наследство». (Бернс Р.)
«В одном из писем Бернс писал: “Мое здоровье было с самого рождения сильно повреждено неизлечимыми симптомами меланхолии, которая отравляет все мое существование”. В юности, по словам его брата Гильберта, он не только страдал от депрессии, но почти постоянно вечерами мучился от головной боли, которая в дальнейшем сменилась сердцебиением, угрожающими обмороками и приступами удушья. Бернс стал жертвой алкоголизма. И хотя его смерть была вызвана простудой — следствием алкогольного эксцесса, можно сделать вывод, что “раздражительность и нервозность”, унаследованные от отца, и “истощающее поэтическое возбуждение” были несовместимы с продолжительной жизнью… Был только один предмет, который он любил также страстно, как и поэзию, — женщины». (Nisbet, 1891, с. 122–123.)
«Я славлю мира торжество, / Довольство и достаток. / Создать приятней одного, / Чем истребить десяток!» (Бернс Р. «Строчки о войне».)
[1787 г.] «Бернс плохо переносил неумеренные возлияния, и по ночам его мучили припадки тоски, бессонница, необъяснимые страхи, так хорошо знакомые всем людям с больным сердцем… [1790 г.] Нервы мои в ужасающем состоянии… Чувствую, как страшнейшая ипохондрия проникает в каждый атом моей души и тела… [1795 г.] Простудился в промозглый осенний вечер и… в декабре его свалил тяжелый приступ ревмокардита. Много дней он лежал без сознания в бреду… [1796 г.] Доктор Максвелл настаивал, чтобы Бернс лечил застарелый суставной ревматизм и больное сердце холодным купаньем, верховой ездой и стаканом портвейна “для размягчения суставов”. Бедный Максвелл не знал, что убивает своего друга, — тогда он не мог даже поставить правильный диагноз и называл болезнь Бернса “летучей подагрой”… Умер от ревмокардита, которым страдал с детства». (Райт-Ковалева, 1961, с. 171, 261, 336, 343, 568.)
«Но так уж человек устроен: / Он и в покое неспокоен. / Где нет печалей и забот, / Он сам беду себе найдет». (Бернс Р. «Две собаки».)
Как ни прискорбно это заметить, но у Бернса был явно не «один предмет, который он любил также страстно, как и поэзию», а, по крайней мере, два. И вторым являлся алкоголь. Если даже предположить, что алкоголизм у поэта носил вторичный характер, то есть он пытался «заливать свою тоску» вином, то негативные последствия алкогольной болезни от этого не становятся меньше. Течение приобретенного в детстве ревмокардита под влиянием частой алкоголизации приобрело злокачественный характер и привело к преждевременной смерти Роберта Бернса.