Безумные грани таланта: Энциклопедия патографий
Шрифт:
«Легко воспламеняющийся, непрерывно находящийся в состоянии творческого возбуждения, Берлиоз сочиняет, переходя от одного замысла к другому: кантаты, песни (“Ирландские мелодии”), оркестровые увертюры и многое другое. С 1823 года он выступает в печати с острополемическими статьями и на долгие годы не расстается с пером журналиста». (Самим, 1999. с. 172.)
«Его жизнь, полная авантюр, его страстная душа, жажда независимости отразились в творчестве. Он создает смелую музыку, не признавая правил и условностей». (МЭБ, т. 1, с. 196.)
В биографиях многих гениев больше всего поражает их целеустремленность. Можно подумать, что они заранее знают, для чего предназначены. То, что у заурядного человека могло бы рассматриваться как «бесцелъ-ноеметание» и «неустойчивостьжизненных позиций», у гения приобретает форму вполне осмысленного выбора. Подсознательным механизмом этого выбора у Г. Берлиоза явилась его истеричность (стремление показать, проявить себя) и эмоционально неустойчивое расстройство личности. Своеобразие музыки Берлиоза, которая, собственно, и ставит его в один ряд с гениями, также во многом обусловлено своеобразием его личности (оригинальный выбор тем и их драматическая трактовка, небывалые выразительные качества оркестра, огромная эмоциональность музыки.)
БЕРНАР (Bernhardt) САРА (1844–1923), французская актриса, скульптор, литератор. В 1898–1922 гг. возглавляла «Театр Сары Бернар».
Наследственность
[Мать] «Ее упрямство отличалось кротостью, но иногда приводило к диким вспышкам гнёва; тогда мать делалась совсем белой, а под глазами у нее появлялись фиолетовые круги, губы начинали дрожать, зубы стучали, ее прекрасные глаза как бы застывали, голос становился хриплым, слова со свистом вырывались из горла; потом вены на шее вздувались, руки и ноги леденели и она падала в обморок; случалось, ее по несколько часов приходилось приводить в чувство… А так как моя бедная мама передала мне по наследству свои буйные приступы, я не могла и не хотела жить вместе с ней». (Бернар, 1991, с. 134.)
Общая характеристика личности
«…Что касается меня, то невозмутимой меня никак не назовешь, я очень активна и воинственна, и если уж чего хочу, то хочу сейчас, немедленно. Мамино кроткое упрямство не моя стихия. Нет, кровь начинает стучать у меня в висках, и я не успеваю обуздать свой порыв. С годами я остепенилась, но далеко не в полной мере. Я признаю это и страдаю от этого… Часто, будучи еще ребенком, я испытывала желание умереть, чтобы-досадить окружающим. Помню, как однажды я даже выпила содержимое большой чернильницы, после того как меня силой заставили проглотить хлебную похлебку в присутствии маменьки… Разумеется, у меня началась ужасная рвота. И в разгар пытки, которой я подвергла свой бедный желудок, я кричала обезумевшей от страха матушке: “Я умираю по твоей вине!”…Обо мне так часто говорили, что я неуправляемый ребенок, что мне нужна железная рука, что во мне сидит сущий дьявол. Тетя Фор нередко повторяла: “Эта девочка плохо кончит, у нее безумные идеи”…Отец говорил ей о приступах дикого гнева, моем единственном настоящем недостатке, которым я была обязана как состоянию своего здоровья, так и врожденному буйству характера… Приближался момент моего крещения. Я все больше начинала нервничать. Кризисы мои участились: я то заливалась слезами без видимой причины, а то вдруг впадала в отчаяние, меня охватывал необъяснимый ужас. Любая мелочь повергала меня в трепет… Я все доводила до крайности… Я палец о палец не ударила, чтобы привлечь к себе внимание, но мои причудливые вкусы, худоба и бледность, а также мне присущая манера одеваться, презрение к моде и полное пренебрежение всеми правилами приличия делали меня существом исключительным». (Бернар, 1991, с. 30, 36. 49, 51, 135, 278, 314.)
«Ее осуждали за странные привычки: она почему-то носила длинные черные перчатки и завитые растрепанные волосы, а спала не в постели, а в гробу». (Ицелев, 1997, с. 27.)
«Трудно в анналах женских биографий разыскать более скандальную, более эксцентричную личность, чем Сара Бернар. Она довела свое “актерствова-ние” до полного логического завершения не только на сцене, но и в жизни… Вероятно, Сару Бернар можно признать первой “звездой” сцены, которая “сделала” себе имя на скандале… Не было, вероятно, ни одного дня, чтобы газеты не писали об очередной сенсации, связанной с Сарой Бернар. То актриса приобретает пантеру “для личного пользования”, то “летает” на воздушном шаре, то, наконец, принимает интервьюера, полулежа в гробу. О последней странности “звезды” много судачили. Одна из злопыхательниц даже утверждала, что Сара предпочитает заниматься любовью на этом похоронном ложе, чем сводит с ума мужчин». (Семашко, 1999, с. 242–243, 247.)
«В 1915 г. ей пришлось ампутировать ногу, но она продолжила свою карьеру, пользуясь деревянным протезом». (Ришар, 1998, с. 348.)
«И все же она добилась своего — непомерное честолюбие и небывалая энергетика переплавились в подлинное признание. Сара вошла в историю театра, в историю культуры как самая великая актриса XIX века». (Семашко, 1999, с. 248.)
«Самоописания» Сары Бернар являются классической иллюстрацией доставшихся по наследству от матери истерического поведения и мышления. Наиболее характерные для больного истерией желания и влечения вытесняются из сферы сознания, тем самым позволяя в своих мемуарах, совсем недаром названных «Моя двойная жизнь», с чистой совестью заявлять о том, что она «палец о палец не ударила, чтобы привлечь к себе внимание». После чего на сотнях страниц беззастенчиво приводить разнообразные примеры своей «исключительности». Многосторонняя художественная одаренность Сары Бернар, постоянно подогреваемая истерическим стремлением «показать себя всем», и дала в итоге феномен гениальной актрисы.
БЁРНС (Burns) РОБЕРТ (1759–1796), шотландский поэт. Создал самобытную поэзию, в которой прославил труд, народ и свободу, бескорыстную и самоотверженную любовь и дружбу.
«Зачем поэт, лишенный в жизни места,
Так чувствует всю прелесть этой жизни?»
Р. Бернс
«Роберт Бернс лучшие поэмы и песни создал в возрасте 14–21 года». (Эф-роимсон, 1998, с. 339.)
«“Безрадостное уныние отшельника в сочетании с неустанным каторжным трудом”, — так охарактеризовал он свое детство». (Елистратова, 1962, с. 567.)
«Косить, пахать и боронить / Я научился с детства. / И это все, что мой отец / Оставил мне в наследство». (Бернс Р.)
«В одном из писем Бернс писал: “Мое здоровье было с самого рождения сильно повреждено неизлечимыми симптомами меланхолии, которая отравляет все мое существование”. В юности, по словам его брата Гильберта, он не только страдал от депрессии, но почти постоянно вечерами мучился от головной боли, которая в дальнейшем сменилась сердцебиением, угрожающими обмороками и приступами удушья. Бернс стал жертвой алкоголизма. И хотя его смерть была вызвана простудой — следствием алкогольного эксцесса, можно сделать вывод, что “раздражительность и нервозность”, унаследованные от отца, и “истощающее поэтическое возбуждение” были несовместимы с продолжительной жизнью… Был только один предмет, который он любил также страстно, как и поэзию, — женщины». (Nisbet, 1891, с. 122–123.)
«Я славлю мира торжество, / Довольство и достаток. / Создать приятней одного, / Чем истребить десяток!» (Бернс Р. «Строчки о войне».)
[1787 г.] «Бернс плохо переносил неумеренные возлияния, и по ночам его мучили припадки тоски, бессонница, необъяснимые страхи, так хорошо знакомые всем людям с больным сердцем… [1790 г.] Нервы мои в ужасающем состоянии… Чувствую, как страшнейшая ипохондрия проникает в каждый атом моей души и тела… [1795 г.] Простудился в промозглый осенний вечер и… в декабре его свалил тяжелый приступ ревмокардита. Много дней он лежал без сознания в бреду… [1796 г.] Доктор Максвелл настаивал, чтобы Бернс лечил застарелый суставной ревматизм и больное сердце холодным купаньем, верховой ездой и стаканом портвейна “для размягчения суставов”. Бедный Максвелл не знал, что убивает своего друга, — тогда он не мог даже поставить правильный диагноз и называл болезнь Бернса “летучей подагрой”… Умер от ревмокардита, которым страдал с детства». (Райт-Ковалева, 1961, с. 171, 261, 336, 343, 568.)
«Но так уж человек устроен: / Он и в покое неспокоен. / Где нет печалей и забот, / Он сам беду себе найдет». (Бернс Р. «Две собаки».)
Как ни прискорбно это заметить, но у Бернса был явно не «один предмет, который он любил также страстно, как и поэзию», а, по крайней мере, два. И вторым являлся алкоголь. Если даже предположить, что алкоголизм у поэта носил вторичный характер, то есть он пытался «заливать свою тоску» вином, то негативные последствия алкогольной болезни от этого не становятся меньше. Течение приобретенного в детстве ревмокардита под влиянием частой алкоголизации приобрело злокачественный характер и привело к преждевременной смерти Роберта Бернса.