Безумный курортный роман или чокнутый Ромка с курорта
Шрифт:
Вкус был кисло-терпкий и вяжущий, как у недозрелой хурмы:
– Тьфу, гадость какая! А ты знаешь, когда созревает кизил?!
– Не знаю. Но по ягоде видно, спелая она или нет. Зрелая на вид матовая, налитая соком. А незрелая – блестящая, как твой кизил.
– С чего это он мой! – Женька достала из кармана платок и вытерла рот. – Как раз твой! Основатель Рима – почти твой тезка - копьем очертил границы будущего города и воткнул оружие в землю. И копье превратилось в цветущее кизиловое дерево.
– Слышал эту легенду, - Ромка погладил сероватый ствол. –
Он достал из кармана нож и нырнул в заросли. Вскоре вернулся оттуда с довольно толстой кизиловой веткой. Было заметно, что она сломана до них – листья выглядели увядшими, но не так давно, чтобы они высохли окончательно.
Ромка очистил ветку и вырезал из самой толстой части несколько чурочек.
– Балуюсь на досуге, - он закинул деревяшки в сумку. – Рукояти для ножей вырезаю. Дома целый арсенал – приедем в Москву, такое покажу…
Тут Ромка, очевидно, что-то вспомнил и исправился:
– Вечером поищу, в телефоне должны быть фотки работ. С кизилом еще не сталкивался, хотя слышал, что материал для оружия идеальный. Мой, как ты говоришь, почти тезка дураком не был.
Глава 8. День второй. Этнотуризм
За пригорком ожидаемо открылась небольшая деревенька.
Правда, выглядела она на редкость необычно, даже архаично. Невысокие, беленые домишки, укрытые то ли тростником, то ли камышом, колодец под навесом, с привязанной на веревке толстобокой деревянной бадьей, плетеная из ветвей изгородь, из-за которой выглядывало несколько любопытных подсолнухов.
– Ром! – Женька заворожено тронула друга за плечо. – Мы попали во временной портал? Это какой век? Девятнадцатый? Или восемнадцатый?
– Любишь фэнтези про попаданцев? – понимающе улыбнулся Ромка. – Не стесняйся, сам бывает, почитываю. Как бывший десантник попал в магический мир амазонок. Или во времена Ивана Грозного. Но тут, похоже, просто декорации для этнотуризма.
И, поймав ее изумленный взгляд, снисходительно пояснил:
– Специально создаются поселения, где все, как в старину – архитектура, быт, обычаи. Бывал я в подобных местах, в Сибири они тоже есть. Сейчас мне предложат за небольшую плату обучиться азам кузнечного ремесла, а тебе покажут, как прясть. Сусанина, ты когда-нибудь веретено в руках держала?
– Никогда… - смутилась Женька. – Видела только. В сказке о спящей царевне.
– Тогда нужно срочно ликвидировать пробелы в твоем мировосприятии! – обрадовался Ромка и уверенно направился к деревеньке. – Заодно воды во флягу наберем, борща поедим по старинному рецепту и пирогов из печи, а то что-то я проголодался.
Вспомнив, кто съел все круассаны, Женька смутилась еще больше и молча последовала за Ромкой.
Удивительно, но зазывающих рекламных бигбордов или хотя бы вывесок, указывающих на специфику места, нигде не было. И автомобильной стоянки для туристов тоже не наблюдалось. Зато была довольно широкая дорога, посыпанная гравием, но вела она не к поселению, а мимо него.
«Скорее всего, центральный вход
– Сенька, гляди – черти! – внезапно послышался из ближайших кустов радостный мальчишеский голос.
– Где?! – взволнованно отозвался другой, тоже совсем юный.
Из придорожных зарослей показались две лохматые головы с русыми волосами, стриженными «под горшок», и двумя парами горящих любопытством глаз.
– Точно черти! – восторженно подтвердила одна из голов.
На дорожку выскочили два пацаненка лет пяти-шести: босые, без штанов, но в длинных рубахах из грубого полотна, чем-то напоминающего мешковину.
– Здоров, мужики! – улыбнулся им Ромка и присел на корточки. – Скажите, к вам сюда автобус ходит? Или, может, из ваших таксует кто?
– Автобус… - неуверенно повторил один из них. – А это что такое?
Вдруг из-за поворота дороги вышла совсем молоденькая девушка – лет пятнадцати-шестнадцати, одетая в долгий - до самых пят сарафан и, несмотря на жару, в сорочку с длинным рукавом. Сорочка по вороту и манжетам была обшита черно-красной тесьмой. В руках барышня держала плетеную корзинку, укрытую сверху расшитым полотенцем. На грудь девушки была перекинута длиннющая коса, перевитая на конце атласной лентой.
«Вряд ли своя такая, - скептически подумала Женька. – Скорее всего, реквизит. Интересно, как она цепляется?»
Завидев Ромку, барышня в этно-наряде вздрогнула, замерла на месте, и уставилась на него во все глаза.
Но следом из-за того же поворота вылетела толстая тетка в пышной цветастой юбке и темно-серой то ли кофте, то ли рубахе. Голова женщины была плотно повязана платком – так, что он закрывал и лоб, и ни единой волосинки не виднелось.
Мазнув взглядом по Женьке и Ромке, она брезгливо скривилась и, уперев руки в боки напустилась на продолжающую стоять, разинув рот, девчонку:
– Акулька! Опусти глаза, бесстыдница! Ежели узнают, что ты на голого мужика пялилась, никто замуж не возьмет! Так и знай!
Женька растерянно посмотрела на Ромку, отмечая его длинные, ниже колен, джинсовые шорты и рубашку-гавайку, застегнутую на все пуговицы, кроме верхней. В таком виде, как у него, даже в районную администрацию зайти не стыдно! Или в библиотеку! Не то, что по лесам бегать.
– Похоже, с этнотуризмом я ошибся, - перехватив взгляд подруги, вздохнул Ромка. – Это сектанты. Насмотрелся их всяких, надеюсь, эти хоть не агрессивные.
При слове «сектанты» Женька напряглась. Себя она считала верующей, но в церковь ходила редко и то больше из уважения к памяти набожной бабушки. А эти всякие… кто их разберет? Может, просто по-своему Богу молятся, а может…
Тетка толкнула растерянную Акульку себе за спину и гневно воззрилась на парочку:
– Куды прете, паскудники? Табличку не видели «частное владение»? И как только мимо охраны прошли? Через забор лезли?!
– Охрана? – удивилась Женька и инстинктивно придвинулась ближе к Ромке. – Никакой охраны мы не видели. И забора тоже.