Безумный курортный роман или чокнутый Ромка с курорта
Шрифт:
– Я тоже, просто обожаю! – широко улыбнулась Алена и послала ей воздушный поцелуй. – В детстве бальными танцами занималась, потом еще современными немного. Созвонимся!
Женька при полном параде вырулила из уборной и направилась в фойе, где ее уже заждался Александр. На душе было на редкость хорошо. Превращение Алены – врага в Алену – подругу принесло искреннюю, незамутненную и ни с чем несравнимую радость.
«Вот я дура-то! – удивлялась про себя Женька. – Чего сразу Алене так про Ромку не сказать? Девочка страдала,
Александр разулыбался, завидев Женьку, и протянул ей кофе из автомата в пластиковом стаканчике. Горячо извинялся, что не заварной, но до кафе бежать далеко, и он точно бы опоздал к началу второй части представления. А вообще любит по-восточному, с острыми пряностями, сваренный в песке, и завтра непременно…
Женька заверила, что это сущие пустяки, и из вежливости пригубила напиток. Кофе был отвратительный и пах старой шваброй из каптерки уборщицы бабы Тамары.
Александр в ответ взял свободную Женькину руку и поднес к губам.
Она осторожно искала глазами, куда вылить мерзкое пойло – не бросать же полный стаканчик в урну?
– когда из-за колонны появились Ромка с Дашкой.
Увидев Ромкину спутницу, Женька невольно скривилась. Той, что намедни сама щеголяла в нескромном ультрамариновом наряде, негоже осуждать других, но…
«Да, я вчера выглядела вызывающе, откровенно и сексуально-раскованно, - язвительно думала она, разглядывая Дашку. – Но между эпатажем и вульгарной дешевкой – пропасть, глубиной в Марианскую впадину. И тебе, девочка, это еще только предстоит осознать. Или так и останешься той, кто ты есть сейчас».
На Дашке была ультракороткая джинсовая юбочка с рваной бахромой и белая майка-алкоголичка с длинными бретельками, из которой наполовину виднелась грудь.
«На трассу – дальнобоев обслуживать! – вынесла вердикт ее наряду Женька. – А не по культурным мероприятиям ходить».
Александр почему-то замер, так и не выпустив Женькиной руки из своей, но той было не до него.
Ромка, в отличие от спутницы, был одет вполне прилично: в легкие джинсы и кремовую тенниску, подчеркивающую его уже совершенно шоколадный загар.
Дашка висла на нем, без умолку щебетала и преданно заглядывала в глаза. Ромка вел себя невозмутимо, отвечал односложно, но в глазах его плясали такие откровенные чертики, что было понятно, что про себя он ржет над несчастной Дашкой во весь внутренний голос.
Женьку он заметил сразу. Скользнул по ней восторженным взглядом и, делая вид, что внимательно слушает спутницу, незаметно показал поднятый вверх большой палец.
И Женька вдруг поняла, что ей это чрезвычайно нужно!.. важно!.. просто необходимо! Что она весь вечер ждала именно этого – Ромкиного молчаливого восхищения. Нет, можно, конечно, и вслух, но хотя бы…
Она открыто улыбнулась в ответ. Ромка остановился
Женька стояла и смотрела – смотрела – смотрела. В Ромкины невероятные медовые глазищи.
Время замедлилось, будто кто-то поменял скорость на видео проигрывателе: люди ползали, как улитки, лениво размахивая руками, продавец сувениров уронил монетку, и она катилась и катилась по полу. Медленно. Долго. Бесконечно. Казалось – разожми сейчас пальцы, и кофе, как в замедленных съемках, будет оседать на пол неспешным облачком полупрозрачных брызг.
«Так вот же оно! – вдруг поняла Женька. – То, что мне от Ромки надо! Оно у него в глазах: теплое, легкое, как вожделенная шуба из горностая, сладкое, как сок перезревшего персика. Иногда - с горечью пряных трав. Как сейчас, например. Никогда такого не встречала: всякое – разное – какое угодно видела, а того, что у Ромки – нет. И любопытно до дрожи, что ж оно такое? Тянет изучить, рассмотреть, осознать, прочувствовать! Но Ромка только дразнится этим, а распробовать по-настоящему не дает. Балбес! Жуткий, невыносимый балбес! Еще и жадина! Говядина».
– Ромочка, ты меня совсем не слушаешь! – обиделась Дашка и дернула его за руку. Время вновь понеслось вперед: люди забегали, замельтешили перед глазами, монета с разгону налетела на стену и остановилась: – Кого это ты увидел?!
Дашка развернулась и проследила за Ромкиным взглядом.
Женька приняла надменно-королевский вид и уже готова была сразить недостойную высокомерием венценосной особы, но вдруг произошло нечто странное. Ромкина спутница вздрогнула, побледнела, словно смерть и, пройдясь взглядом по Женьке, как по пустому месту, уставилась…
– Саша, что ты здесь делаешь?! – вырвалось у нее испуганно-дрожащее. – Ты же в Архангельске… в командировке…
– Встречный вопрос, Дарья, встречный вопрос! – язвительно отозвался Александр прямо у Женьки над ухом. – Ты тоже, гляжу, вовсю помогаешь бабушке на огороде! Уже и подзагореть успела, окучивая картошку.
Глава 21. Ночь между третьим и четвертым днем. История, филология и другие науки
Ромка, продолжая смотреть Женьке в глаза, беззвучно рассмеялся.
Она тоже тихонько прыснула в ответ – ситуация была на редкость комичной.
– А сколько раз я говорила, что хочу на море?
– злобно прошипела Дашка, наконец-то отлепившись от Ромки. – Но тебе пох! Надо ж было с таким жлобом связаться – снега зимой не выпросишь!
– А ничего, что я тебе пять лет учебу оплачивал? – искренне возмутился Александр, и Женька под шумок высвободила свою руку из его плена: - И жила у меня на всем готовеньком. Попробовала бы для интереса саму себя обеспечивать: за квартиру платить, одеваться, продукты покупать.