Безумство храбрых. Бог, мистер Глен и Юрий Коробцов(изд.1971)
Шрифт:
— Вы говорите неправду,— возразил Баранников.— Четвертая пещера не начинала восстание. Просто там оказался такой же, как вы, Христов проповедник, а точнее сказать, провокатор, который повел за собой людей, пообещав им свободу и жизнь.
— Но немцы могли подумать, что это начало восстания,— невозмутимо заявил актер,— А мы выйдем с белым флагом.
— А вы не помните, как они повесили вашего епископа? —спросил Баранников.— Он обратился к ним с молитвой, а они оборвали божьи слова петлей. Было это?
— Было,- Актер явно смешался и тихо пробормотал: —
— А откуда вы знаете, что ослепление у них прошло?— наступал Баранников.— Не наоборот ли? Явное поражение в войне озлобило палачей. Они теперь озверели. И надо еще помнить, что каждый из нас, оставшихся в живых,— это свидетель их преступлений. Кто этого не понимает, кто надеется, что волки превратились в ангелов, и пойдет к ним, тот пойдет на самоубийство.
Баранников по лицам людей видел, что его слова попадают в цель, и, повысив голос, продолжал:
— Мы не пойдем за вашим белым флагом! Жизнь и свободу мы завоюем в борьбе, если все будем сплочены сознанием, что мы— сила, которую враг должен бояться. Идти к смертельному врагу на поклон— это не только глупость и трусость, но и предательство памяти тех, кого мы здесь похоронили.
Заключенные, забыв об актере, прихлынули к Баранникову. Он говорил им о готовящемся восстании, о том, что есть оружие и боевые руководители, которые хорошо знают обстановку и только выжидают благоприятною момента для восстания.
Тогда Баранников выиграл бой. Но вчера все узнали, что руководители восстания схвачены. Потом произошла неудача с попыткой установить связь с другими пещерами. Агитация за мирный выход на поверхность с белым флагом усилилась и бороться с ней становилось все труднее.
— Что вы предлагаете взамен?—раздраженно спрашивали заключенные.
А что мог предложить Баранников? Только выжидать.
— Пока мы сами не перемрем? — кричали ему в ответ.
К вечеру Баранников понял, что утром люди уйдут из пещеры. Он видел, как в нескольких местах заключенные из лоскутьев мастерили белые флаги.
Ночью произошло событие, которое окончательно сломило волю людей и помутило их рассудок.
Только пещера начала затихать, как где-то вверху раздался глухой удар, от которого с потолка посыпались комья земли. Все вскочили, кто-то истерически закричал:
— Они взрывают подземелье!
У Баранникова похолодело сердце. Он знал, что в планы эсэсовцев входил взрыв подземелья, но он знал и другое— руководству подполья удалось обезвредить заложенные в цехах мины.
Последовал новый удар, а затем удары слились в долгий грохот. Люди с обезумевшими лицами рванулись к выходу.
— Товарищи! Это налет авиации!—закричал Баранников.— Это бомбежка! Остановитесь! Вы погибнете под бомбами!
Толпа остановилась. Баранников пробился в середину пещеры. В это время грохот оборвался.
— Ни шагу из пещеры! — кричал Баранников.— Это бомбы разят наших врагов! Кончится бомбежка, и мы выйдем.
Заключенные подчинились. Земля снова заколотилась от взрывов. Погас свет —
— Спокойно, товарищи! — кричал Баранников.— Глупо погибать под бомбами, которые предназначены нашим врагам.
Воздушный налет американцев на лагерь, когда их войска были от него так близко, что еще в эту ночь могли здесь появиться, вряд ли был стратегически мудрой операцией. Имело смысл вывести из строя подземный завод, но американцы не могли не знать, что завод давно бездействует. Они не могли не знать и того, что завод безвреден, так как отрезан от фронта. Можно предположить, что, узнав от пробившегося к ним Гримма о готовящемся в лагере восстании, они решили помочь заключенным, нанося удары по находившимся на поверхности эсэсовцам. Но для этого совсем не нужен был столь мощный массированный налет. В пещерах, расположенных ближе к поверхности, заключенные гибли от детонации, у них лопались кровеносные сосуды. Одна из бомб пробила слой земли и взорвалась в пещере.
Как только стало ясно, что налет закончился, заключенные из всех пещер хлынули на поверхность.
— Товарищи, спокойно! — кричал сорвавшимся голосом Баранников.— Выходить организованно!
Все напрасно. Его никто не слушал. С диким ревом толпа ринулась в проходную штольню, и Баранникова подхватило потоком…
— Демка, не отставай! — успел крикнуть он.
— Я здесь,— еле расслышал он Демкин голос.
Проходная штольня в самом конце была разрушена бомбой. Люди метнулись обратно.
— Назад! Выйдем через завод! — крикнул кто-то.
Началась паника и давка. Кто в эту минуту упал, нашел смерть под ногами потерявших рассудок товарищей. Люди, которых вел один инстинкт, хлынули в пещеру и оттуда в штольню, спускавшуюся в цех. Миновав цех, побежали по главному выходному тоннелю. Здесь было просторней, давка уменьшилась. Уже чувствовался свежий воздух…
26
Одна из первых бомб снесла угол здания дирекции завода. Бомба похоронила под обломками тело Гросса. Генералу Зигмалю повезло — он в это время находился в другом конце дома. За полчаса до налета Зигмаль отдал приказ взорвать завод и как раз, когда ему сообщили, что электропроводка к минам повреждена, начался налет.
— Может, мины сработают от детонации?— с надеждой сказал Зигмаль, когда затих грохот первых взрывов, от которых в кабинете генерал-директора вылетели все стекла.
Но мины от детонации не взорвались.
— Переходим в убежище! Переключить связь туда,— спокойно распорядился Зигмаль и, неторопливо собрав со стола бумаги, медленно пошел к двери.
Можно было подумать, что этот генерал-палач не был трусом. Но если бы знали шедшие за ним его помощники, о чем он сейчас думал! А он думал только об одном: правильно ли понял его шофер, которому он вечером приказал поставить заправленную бензином машину в лесу возле егерского домика и ждать его там, не вылезая из-за руля…