Безумство
Шрифт:
Глава 29.
Я убью его на хрен. Преследовать меня — это одно, но ставить метку на Сильвер, потому что он знает, что никогда не получит того, что хочет, никаким другим способом? На этот раз мой никчемный отец действительно перешел черту дозволенного. Он еще пожалеет, что вообще подумал о том, чтобы переступить черту города Роли.
Я собираюсь выждать своего часа. Если я пойду за ним с оружием в руках, то в итоге только сыграю ему на руку. Он поймет, что его план провалился, и придумает запасной вариант. Он будет бороться,
Сидя в машине, я подумал, что Зандер собирается сказать нам, что мой отец нанял Джейка, чтобы преследовать Сильвер. В конце концов, ему вероятно даже не пришлось бы платить психу за это. Он бы сделал это бесплатно. Но нет... он поручил у эту работу Зандеру. Цитирую: «Ты можешь подобраться ближе всех, дружище. Очаруй ее на парковке у школы или еще где-нибудь. Скажи ей, что ты чемпион по поеданию кисок. Девушки притворяются, что им всем неловко, когда ты пытаешься сунуть голову между их ног, но они любят это дерьмо так же сильно, как мы любим, когда нам сосут члены. Я бы никогда не отказывался, что бы мне отсосали член».
Я чуть не выбил зубы Зандера, когда он сказал мне это. Это была не его вина, но мысль о том, что он бы сделал такое предложение моей девушке, вызвала у меня желание выпотрошить его прямо там, на месте. Он подождал, пока Сильвер и Холлидей ушли на тренировку группы поддержки, и только потом рассказал мне эту отвратительную часть истории, что хорошо. Если бы он проявил неуважение к Сильвер, повторив отвратительное предложение моего отца, не думаю, что я смог бы сдержатся. Не потому, что беспокоюсь, что она могла обидеться; благодаря кампании ненависти Джейка в Роли, Сильвер слышала гораздо худшие вещи. Нет, мне было бы стыдно, что человек, который сказал такое, мой родственник, и в наших жилах течет одна и та же кровь. Если бы я мог осушить все до последней капли свое тело и каким-то образом все еще дышать достаточно, чтобы защитить ее, тогда я сделал бы это без колебаний.
Футбольная практика идет примерно так же, как и можно было ожидать. Вся команда сговорилась, чтобы заставить меня страдать, но они выбрали не тот гребаный день, чтобы вытащить это дерьмо. У меня просто руки чешутся что-нибудь сломать. Шлем. Ребро или два. К концу часового фиаско два моих товарища по команде, твердолобые приспешники Джейкоба Уивинга, были отстранены от тренировки с травмами, которые мне было приятно нанести. Я одерживаю победу в большинстве стычек на тренировочной игре Роли Хай, и месть все еще жарко горит в моей груди.
Я хочу обрушить огонь и серу на голову Джакомо Моретти, и хочу смеяться, как сумасшедший, пока делаю это.
Выйдя на улицу, Зандер идет со мной к «Камаро» и запрыгивает на пассажирское сиденье, даже не потрудившись спросить, рады ли ему. У меня есть свои сомнения относительно него, но слова Сильвер звучат в моей голове с тех пор, как она их произнесла: «Тебе, вероятно, следует простить его и двигаться дальше, прежде чем ты потеряешь его насовсем».
У меня был бы совсем другой опыт в колонии для несовершеннолетних, если бы Зандера не было рядом. Он показал мне что к чему и сделал бесконечно медленное течение времени более терпимым. Он только что получил несколько сокрушительных ударов, которые, несомненно, предназначались для меня в этой тренировочной игре. И нет никаких сомнений в том, что как президент мото-клуба Дредноутов, Кью, сделает больше, чем просто вышвырнет его из клуба за то, что он рассказал мне о планах моего отца касательно Сильвер. Это вторжение, вероятно, приведет Зандера в неглубокую могилу, если кто-нибудь узнает об этом. Кью скармливал моему отцу информацию для передачи в УБН, а это значит, что он является для него ценным активом. Если Зандер поделился информацией, которая в свою очередь скомпрометировала клуб, то он подписал себе смертный приговор. Не имеет значения, насколько велик или мал проступок, такие клубы, как Дредноуты, имеют политику нулевой терпимости и столь же быструю и беспощадную систему для осуществления
— Где Сильвер?— спрашивает Зандер, теребя ручку радиоприемника.
Я с трудом сдерживаюсь, чтобы не шлепнуть его по руке.
— Обучает игре на гитаре.
— Хм, она хороша.— Он достает из сумки упакованный сэндвич и открывает его, осыпая «Камаро» крошками.
Перед глазами вспыхивает красный цвет, но я крепко прикусываю язык, отказываясь жаловаться на беспорядок. Зандер одаривает меня ухмылкой, зная, как сильно я хочу наорать на него. Не говоря ни слова, он предлагает мне половину сэндвича.
— Что это?
— Бифштекс с сыром.
Хмыкнув я, забираю у него половину.
— Я видел, как вы вместе играли в закусочной, — говорит он, откусывая огромный кусок от своей половинки. — Вы оба были хороши.
Вот это удивительно. Я не видел, чтобы он появился у Гарри, не видел, чтобы он сидел за одним из столов или в кабинках. Впрочем, я не очень-то обращал на это внимание. У меня на уме было совсем другое.
— Спасибо, — натянуто говорю я.
— Ты никогда не говорил, что играл, когда мы были в колонии.
Я пожимаю плечами и откусываю кусочек сэндвича, надеясь, что он оставит эту тему и заговорит о чем-нибудь другом.
— В общей комнате стояла гитара. Точнее, их было двое. Почему ты никогда не играл на них?— спрашивает Зандер.
Я жую. И я жую. И я жую. В конце концов, мне приходится сглотнуть, а Зандер все еще сидит там, ожидая ответа. Ублюдок. Какое-то время я с трудом соображаю, как лучше все объяснить, покачивая медальон Святого Христофора по цепочке у себя на шее.
— Музыка – это личное, чувак. Во всяком случае, для меня. Если бы я взял одну из этих гитар в том месте, я бы осквернил это. Там я был сам не свой. Я хотел оставить эту часть себя за воротами. И... музыка заставляет меня чувствовать себя свободным. Играя там, я бы почувствовал себя еще более загнанным в ловушку, чем был.
Я жду насмешки. Для него это легкая возможность. Я просто протянул ему свою задницу на серебряном блюде, просто умоляя его высмеять меня за то, что я маленькая сучка. Зандер ничего не делает, только кивает, внимательно изучая свой бифштекс с сыром.
— Я все понял. В этом есть смысл. Но у тебя талант, чувак. Ты определенно должен делиться им чаще. Теперь, когда ты свободен и все такое.
Комплименты по поводу моей игры всегда вызывали у меня крапивницу. Я сминаю остатки бутерброда, занимаясь самим процессом еды. Закончив, я завожу мотор и больше не говорю о своих музыкальных способностях. Whole Lotta Love от «Лед Зеппелин» звучит по радио, и Зандер включает громче, когда мы выезжаем со школьной парковки.
— Куда направляемся?— спрашивает он.
У меня сложилось впечатление, что наше место назначения на самом деле не имеет значения для Зандера. Ему просто хочется двигаться.
— «Роквелл», — говорю я ему отрывистым голосом. — Мне действительно пора навестить Монти.
Глава 30.
Если родители ребенка отменяют урок, то мне все равно платят.
Когда я подъезжаю к дому Грегори и Лу, доктор Кумбс вручает мне три двадцатидолларовые бумажки, сложенные пополам, и сообщает, что оба мальчика заболели желудочным заболеванием. Я все же пытаюсь вернуть ему деньги. Честно говоря, я бы вообще не брала с него денег за уроки для мальчиков, если бы мне это сошло с рук. Я терзаюсь чувством вины каждый раз, когда учу их, зная то, что знаю. Их мать убегала с рабочего места, увидев мою мать, полуголую с раздвинутыми ногами на столе своего босса, и когда она пронеслась через тот перекресток, её протаранила другая машина. Если бы она не видела, как ее подруга так откровенно изменяет мужу, то не вела бы машину так опрометчиво. Возможно, она все еще была бы жива. Более того, я чувствую себя каким-то образом ответственной за смерть Гейл Кумбс.