Безумство
Шрифт:
— Нет. Я уважаю твое время, Сильвер, — говорит доктор Кумбс. — Ты выделила час на то, чтобы преподать урок, так что я заплачу тебе за него. Это правильно.
Я возражаю, но это бесполезно. Он не дает мне возможности отказаться от его денег, что заставляет меня чувствовать себя гребаным монстром. Я возвращаюсь в машину, чувствуя, как в животе у меня закручивается неприятное, маслянистое чувство.
На полпути домой я замечаю, что за мной следят.
Страх начинает вращаться, как поршень под моими
Слишком близко, на моем хвосте, висит черный сверкающий грузовик с тонированными стеклами, из-за чего невозможно разглядеть, кто сидит за рулем. Машина очень дорогая. Должно быть, стоила немалых денег. Я знаю только одну семью, которая могла бы позволить себе такой грузовик. Все активы Калеба Уивинга были заморожены, когда его арестовали, но, похоже, что он вел переговоры о всевозможных дерьмовых соглашениях с властями. Если он смог добиться освобождения Джейка после всего, что тот сделал, то вполне логично, что он также мог бы устроить так, чтобы, по крайней мере, часть его огромного состояния была предоставлена его жене и сыну.
— Вы, должно быть, шутите.
В «Нове» меня никто не слышит, но это надо было сказать. Технически Джейк не нарушает никаких законов, следуя за мной через весь город, но то, как он преследует меня, двигаясь от переулка к переулку, повторяя каждый мой поворот — это наверняка тактика запугивания.
Мое сердце стучит в груди, когда я тянусь к телефону и набираю номер Алекса. К шестому звонку я понимаю, что он не собирается брать трубку. Дрожа всем телом, звоню папе.
— Привет, малышка. Что случилось? Я думал, ты учишь мальчиков Кумбса?
Боже, он только сейчас успокоился, когда узнал, что Джейка освободили. Это снова заставит его слететь с катушек.
— За мной следят, пап. Думаю, это Джейк.
— Где ты? — Голос папы ледяной, как седьмой уровень ада.
— На Корт-Авеню, вот-вот пересечем... Ледерман.
— Ты недалеко от больницы. Езжай прямо туда, Сильвер. Езжай на каждый красный свет, если это необходимо. Я выхожу из дома прямо сейчас и буду ждать тебя там. Оставайся на телефоне, малышка.
— Хорошо.
Я все еще пытаюсь убедить себя, что, возможно, слишком остро реагирую, когда поворачиваю налево и запускаю двигатель «Новы», мчась в направлении больницы. Грузовик делает тот же поворот налево, ускоряясь, медленно приближаясь опасно близко, разрывая эту идею, как пузырь.
«Он собирается сбить тебя с дороги. Он не мог сломать тебя, когда трахал. Не сломал, когда пытался повесить. А теперь он загонит тебя в канаву под дождем, и Алекс потеряет тебя точно так же, как потерял Бена, и...»
«Боже, остановись! Просто остановись, мать твою!»
Я заставляю замолчать панический голос в моей голове. Мне нужно подумать.
— Черт. Черт, черт, черт.
Где же, черт возьми, Алекс? Где же он, черт возьми?
Небо сейчас чистое, но все утро шел дождь. Сегодня днем температура резко упала, и теперь дороги покрыты льдом. Я близка к тому, чтобы слететь с дороги, когда я слишком быстро сворачиваю за угол. Машина мчится, дико раскачиваясь на повороте, и в течение одного ужасного момента тормоза не делают абсолютно ничего.
«Вот и все».
«Вот и все».
«Вот сейчас я, бл*дь, и умру».
Гудок грузовика вырывается наружу, как какой-то искаженный победный клич. Только... колеса «Новы» набирают обороты, впиваются в асфальт, находят опору, и вдруг я снова рвусь вперед.
«Сосредоточься. Езжай. Просто езжай. Ты справишься. Ты можешь это сделать».
Дорога до больницы занимает целую вечность. Я въезжаю на стоянку, обливаясь холодным потом, колеса «Новы» визжат, когда я приближаюсь к знакомому виду серебристого фургона отца. Грузовик следует за мной, прямо у меня на хвосте.
Я резко останавливаюсь рядом с фургоном, и папа вылезает, размахивая блестящим черным оружием в руках.
— Твою мать! ПАПА! — Я кричу, но он меня не слышит. Он не сводит глаз с грозного черного монстра, который несется прямо на нас.
БАХ!
БАХ!
Звуки выстрелов разрывают воздух на части. Мой рот отвисает, я поворачиваюсь, наблюдая, как грузовик проносится мимо нас, два массивных пулевых отверстия вздувают краску задней пассажирской двери. Я олицетворяю собой страх, пока жду, когда грузовик остановится…
Но это продолжается и дальше.
Дико раскачиваясь на широком повороте, грузовик едва не врезается в припаркованный «Приус», выезжая с больничной стоянки, возвращаясь восвояси.
Святое... гребаное... дерьмо.
Я наклоняюсь вперед, прижимаюсь грудью к рулю, внезапно теряя способность держаться прямо.
— Сильвер. Эй, малышка, открой дверь. Все в порядке, он ушел. — Папа стучит в окно и с тревогой смотрит на меня. Мне требуется секунда, чтобы привести свои конечности в какой-то порядок. Похоже, они не хотят делать то, что им велят. В тот момент, когда я открываю дверь, папа уже там, помогает мне выбраться из «Новы», притягивает к себе в сокрушительные объятия.