Безупречный злодей для госпожи попаданки
Шрифт:
Умирать король не собирался. Так же, как не собирался отдавать свою королевскую власть в другие руки – слишком уж нравилась она дракону. Власть и жизнь всегда были неотделимы для Цварга Вечного.
Потому все, кто мог претендовать на его прекрасный золотой трон давно превратились в груды обглоданных стервятниками костей. Не осталось никого, в чьих венах текла кровь первопредков, единственно дающая право на королевскую власть.
Не стало и сыновей самого Цварга. Его плоть и кровь много столетий белела скелетами в широкой долине меж хребтов Алзасских
Но ее король любил больше, свою почти ничем не ограниченную власть. Упивался. Наслаждался, как гурман нежнейшим паштетом из виноградных улиток или тончайшего вкуса пирожным. Смаковал, и держался за нее всеми силами, зная, что с ее потерей уйдет и единственный смысл его жизни.
И тогда останется только умереть, а умирать он не хотел. Наоборот, делал все, чтобы продлить свое существование еще и еще.
В подвалах его дворца была устроена лаборатория, где собранные со всего королевства ученые и целители создавали зелья омоложения и артефакты, дающие бодрость и силу. Цварг ежедневно принимал десятки пилюль и отваров, поддерживающих его неуклонно слабеющие силы.
Трижды в неделю отправлялся в шахты на краю Белой пустыни, где на стенах сверкали и переливались налеты волшебного минерала салинума, очищающего легкие и кровь. Часами лежал на установленной для него кровати, вдыхая полезные испарения редкого минерала.
Еще были женщины - их дракон считал лучшим средством сохранить долголетие. По всему королевству собирали невинных девушек и привозили во дворец чтобы король мог взять их девственность.
Самых красивых на время оставляли согревать по ночам дряхлое тело августейшего безумца. Остальных отправляли в расход – никто не смел пользоваться тем, что когда-то принадлежало королю.
Потому и процветало в государстве рабство, что не напастись было девственниц для ненасытного дракона. Ежедневно, ежечасно рабские рынки пополнялись и пополнялись десятками привозимых со всех концов света бесправных двуногих существ – ненасытная прорва все время требовала кормить ее.
– Ну что? Как тебе заморская новость? – растянул король в улыбке узкие губы, когда инквизитор закончил чтение.
– У императора Шелая украли единственную дочь, прекрасную Маури. Он просит помощи в ее поисках, — не снимая перчаток мужчина неспешно сложил пергамент. – Мой король, похищение произошло четыре недели назад. Если девушку до сих пор не нашли, скорее всего ее давно скормили рыбам. Или землюкам.
– Император уверен, что дочь жива, и находится на территории моего королевства, - возразил король и довольно захихикал. – Видать сильно дорога девка старому мерзавцу, раз сломил свою гордость и пошел ко мне на поклон.
Мужчина в сером плаще молчал.
– Вот тебе мой приказ – найдешь девушку и доставишь ее мне, – запавшие глаза короля сверкнули алчным гнем. – Уж я придумаю, какую пользу извлечь
– Если девушка уже мертва?
– Для тебя будет лучше, если она жива, мой мальчик, — произнес Цварг ласковым голосом. – Да, для тебя так будет гораздо лучше. Иди и выполняй.
Уходя из тронного зала, мужчина в сером плаще уносил с собой письмо императора Шелая – над ним стоило подумать. Особенно над той его частью, которой, почему-то, не оказалось в сделанной для него копии.
Фразой о том, что вместе с принцессой Маури пропала ее служанка по имени Федерика.
Глава 8
Первые несколько дней в доме Али сливаются в одну тусклую, размазанную картину.
Из лазарета меня переселяют в крошечную каморку, скорее нишу в стене, где вместо двери стоит ширма, а свет попадает через небольшое оконце под потолком. Жесткий топчан в качестве кровати, и полка на стене в изголовье – вот и вся обстановка.
Почти все время я сплю. Дважды в день лекарь, высокий старик с худым лицом и косматыми седыми бровями приносит мне отвар. Будит и стоит надо мной, дожидаясь, пока я выпью дурно пахнущую, режущую язык и горло жидкость.
Когда он принес ее первый раз, я послушно глотнула, и тут-же выплюнула – гадость несусветная! Оттолкнула от себя чашу и откинулась на подушку.
Старик молча ухватил меня за волосы и дернул, заставляя сесть. Я взвыла от боли, слабыми руками попыталась оторвать от себя его пальцы и получила еще один рывок, от которого у меня фонтаном хлынули слезы.
– Выпить, я сказал! – хрипло каркнул ужасный дед и поднес к моим губам чашу. – До последней капли.
Когда я, захлебываясь и давя приступы тошноты допила, мягко погладил по волосам и тоном доброго дядюшки похвалил:
– Умница. Всегда будь послушной девочкой и тогда выживешь. Строптивых тут не любят, запомни крепко-накрепко. Или будь ласковой, как кошка – тоже хороший способ остаться в живых. Выбирай сама, - и повернулся к выходу.
– «Меж гнилыми яблоками выбор невелик», - процедила я, вытирая рот рукой.
– Что?! – его худая спина напряглась, и мужчина медленно повернулся. Впился в меня изумленным взглядом. – Что ты сейчас сказала?
– Простите, господин, сама не знаю, что мой язык болтает, - я опустила глаза, решив последовать его же совету и стать сразу и послушной, и ласковой. Ещё, хотелось бы. невидимой...
– Напомни свое имя? – вдруг поинтересовался старик, и я неохотно, словно эти звуки скребли горло, выдавила:
– Федерика.
С того раза я молча пью отвратительное пойло. Старик с хмурым видом наблюдает, затем берет меня за руку, слушая пульс, или, не прикасаясь, водит над телом руками. Кивает головой и молча уходит, а я снова проваливаюсь в тяжелый сон без сновидений.
Просыпаясь, чтобы поесть, с трудом ворочаю тяжелые, словно камни, мысли в голове, пытаясь хоть как-то понять и принять то, что со мной произошло.