Безвременье. Империя Невидимых
Шрифт:
Ничего этого Саша не чувствовал, будучи без сознания. Но в какой-то момент он ощутил, мощный толчок внутри тела. Этот импульс вернул его к действительности. Он вдохнул полной грудью. Тело болело. Дышать тоже было тяжело. Он открыл глаза. Над ним склонились озабоченные лица Ланимера и Товиуса.
— Я не знаю, что надо делать, — еле слышно произнёс Саша хриплым голосом. Он понял, что жив. Одновременно понял, что не готов стать Хранителем. Он устало закрыл глаза и сказал: — Я не знаю, как надо стать Хранителем Стихии Земли.
Он почувствовал дружеское
— Тебе уже ничего не надо знать! Добро пожаловать в общество Хранителей Четырёх Стихий!
Саша подумал, что Ланимер в очередной раз шутит, но тут же осознал, что внутри него что-то изменилось. Он уже не прежний Александр Гордевский, коим был буквально час назад!
Он сел. Саша перевёл удивлённый взгляд на Товиуса. Тот радостно улыбался.
— У тебя всё получилось! — сообщил Товиус осипшим от волнения голосом. — Духи Предков и Стихия Земли определили тебя Хранителем!
Саша прислушался к себе, и вдруг до него дошло, что всё, через что ему пришлось пройти, это и было посвящение! Прадедушка Алёша провёл его к Земле, и она подарила ему — Саше — свою благосклонность!
Хранитель Стихии Земли откинулся на спину и расплылся в счастливой улыбке.
Глава 43
Абордаж Куба
Разлёживаться и восторгаться своим новым статусом было некогда. Пора приступать к покорению стеклянного Куба. Саша поднялся, бряцая каменными доспехами.
— А это что за новый атрибут? — только сейчас заметил он их.
Товиус посмотрел на Сашу, как на прокажённого, и, шарахнувшись, завопил:
— Ой, что с твоим телом?
Услышав это, Гордевский готов был выпрыгнуть из собственной шкуры, лишь бы избавиться от этого «нечто», что повисло на нём, как броня. Он смешно задёргался, пытаясь скинуть с себя доспехи. Тут до него донёсся надрывный хохот друзей. Товиус, согнувшись пополам, смахивал слёзы, а Ланимер держался за живот, корчась от смеха.
— Вы чего? — заорал взбешённый Гордевский, понимая, что над ним подшутили. Но тут он и сам стал расплываться в улыбке, пока не рассмеялся. — Товиус, как ты мог? — еле выдавил из себя Саша, постанывая от смеха, — если бы такое вытворил Ланимер, я бы почуял подвох, но ты… но ты…
Он так и не договорил, пытаясь совладать с собой. Его взгляд поймал остальных друзей, стоящих у колонны. Они тоже покатывались от смеха. Видимо, сильно лихие коленца он выкидывал, пытаясь избавиться от того, что на нём повисло. Кстати, а что всё же у него на теле?
— Товиус, — начал Саша серьёзным голосом, не позволяя своему смеху вновь пробиться наружу, — чем это вы меня тут обмотали, пока я был без сознания? Это что за каменные погремушки? Зачем так прикалываться надо мной?
Товиус посерьёзнел, насколько можно было в этой ситуации, и сказал:
— Стихия Земли наделила своего Хранителя доспехами. Так что, граф Невский, мы непричастны к смене вашего туалета.
Последнее слово он произнёс с нажимом и большим пафосом,
Если на то пошло, то доспехи были выполнены неплохо и очень подходили Саше. Тонкие пластины серого гранита витиевато соединялись меж собой, делая образ юноши более мужественным. Они подчёркивали его мощные руки и широкую грудь. Но уж больно неудобно было в них передвигаться. Тяжеловаты.
Пыхтя, Саша попытался совладать с амуницией. Ланимер помог ему стянуть панцирь, и юноши оставили его храме. Типа: где вязли, туда и положили.
— Я рада, что у тебя всё получилась, — с гордостью за друга сказала Лантратова. — Я уверена, что ты будешь достойным Хранителем Стихии Земли!
— Может, в облике Хранителя я стану тебя привлекать больше, и ты, наконец-то, предпочтёшь меня Хранителю Стихии Воды? — хохотнул Гордевский, косясь на Ланимера.
Черноволосый предводитель Тёмных шутку оценил, посмеявшись вместе с Дианой, но всё же по-хозяйски притянул её к себе, не желая выпускать из своих объятий.
— У неё уже есть один Хранитель и другой ей не нужен, — ответил он вместо девушки.
Смеясь, и подтрунивая друг над другом, друзья дошли до того места, где Саша рисовал стеклянный Куб. Но наскального рисунка они не нашли. Вместо него они увидели бьющий родник. Он искрился на солнце и стекал куда-то вниз, откуда доносился рокот водопада.
Молодые люди настороженно подошли к краю и, вытянув шеи, глянули с обрыва. В буйстве водяных потоков и брызг они увидели стеклянный Куб, сверкающий на солнце своими гранями.
Это зрелище было и завораживающе и одновременно нелогично. Оно не могло уместиться в сознании друзей и состыковаться с тем, что наскальный рисунок обрёл свою реалистичную проекцию. Уж этого они точно не ожидали.
— Я думал, что просто картинка на камне станет доступна для перехода, — промямлил Ник, еле ворочая неподатливым от удивления языком. При этом он огласил мысли каждого присутствующего. Ответом ему был шум водопада, берущего начало из малюсенького родника, появившегося на месте рисунка. — Ну и ну, — закончил он свою фразу, чтобы хоть как-то выразить своё изумление.
«Ну и ну» — это было ерундой по сравнению с «о-го-го», «ни чего себе» или «офигеть», которые то и дело мелькали в умах застывших в потрясении юных зрителей.
— Как такое могло случиться? — минут через пять спросила Юля.
К этому моменту все более или менее свыклись с наблюдаемой картиной и даже слегка поразмыслили на тему такой глобальной смены декораций.
— Я так думаю, что ничего не произошло из того, чего не должно было произойти, — философски высказался Билл, вспенивая всем мозги витиеватостью речи, а под конец решил добить следующим: — И я скажу нечто большее: НИЧЕГО НЕ ИЗМЕНИЛОСЬ! Вход в Куб, как всегда, доступен последнему из новообращённых Хранителей.