Безжалостная сделка
Шрифт:
«Но ведь я сама напросилась на этот спор, стремясь совершать коварные поступки и победить в силе коварства самого Дьявола. Как же я не подумала, что всё в этом мире относительно? Как же я не догадалась о том, что иногда трудно провести ту грань, которая отделяет обыкновенное коварство от страшного преступления? Да и, вообще, может ли коварство быть НЕ ПРЕСТУПНЫМ?»
Теперь уже слёзы потоками лились по щекам бедной девушки, и она, находясь в глубокой растерянности, машинально двинулась по направлению к собравшейся толпе. Её возлюбленный, также машинально, направился следом за ней.
В тот самый момент, когда они вдвоём приблизились к толпе, из калитки прекрасно известного Инге дома, выскочил отец Марыси. Правда, на этот раз он был без дубины, но на лице его было написано такое ужасное выражение гнева, что не оставалось абсолютно никаких сомнений в том, что этот человек настроен очень даже решительно. Правда, против кого была направлена его такая зверская решительность, было пока непонятно. Но уже через несколько мгновений всё прояснилось.
Отец Марыси заорал на всю улицу, указывая своим корявым пальцем на Ингу и Марка:
«Люди, добрые! Вот они, ловите их скорее, это они убили нашего земляка, доброго и хорошего Петруся, который не держал ни на кого зла, а, наоборот, всем помогал, всех поддерживал, был бескорыстным, честным и смелым!»
Из соседнего домика сразу же выскочил тот человек, которого Инга уже видела, и который сначала подумал, что Петрусь просто напился, а, затем сообразив, что тот мёртвый, сразу же спрятался в своём доме.
Он увидел Ингу с её молодым человеком и, поддерживая отца Марыси, также закричал, насколько хватало его голоса:
«Так вот, оказывается, кто совершил ужасный грех! Убийство нашего земляка совершили эти страшные пришлые люди. Они явились неизвестно откуда и, видимо, что-то не поделили с наивным Петрусем».
Здесь встрял отец Марыси и уверенно произнёс:
«Ты, Остап, ничего не видел, что здесь произошло, а я мог всё прекрасно наблюдать из своего окошка».
«Что же ты видел, уважаемый односельчанин?» – Спросил отца Марыси руководитель общины, и тогда Инга сразу увидела, как взгляды всех собравшихся обратились в сторону подлинного убийцы, хотя никто, конечно, кроме Инги, об этом пока не знал. Но среди этих взглядов выделялся своей неприкрытой ненавистью один взгляд, который принадлежал матери убитого. Она, конечно, тоже в первый момент взглянула на отца Марыси, но затем повернулась в сторону пришлых незнакомцев и уже не отводила своего наполненного ужасом взгляда от Инги и её «принца».
«Я всё видел, – уверенно произнёс отец Марыси (его имени Инга ещё не знала), – Петрусь спокойно шёл по нашей деревенской улице. Когда он проходил как раз мимо моего дома, неожиданно появились эти двое. Скорее всего, они пришли с противоположной стороны, то есть со стороны степи. Вот этот парень (настоящий убийца указал на возлюбленного Инги) подскочил к Петрусю и стал чего-то от него требовать. При этом он угрожающе размахивал руками».
Услышав такое откровенное враньё, Инга подбежала к отцу Марыси и злобно закричала, да так громко, что, казалось, её крик эхом прокатился по всей деревушке:
«Ты всё врёшь, проклятый старик! Это я всё видела, – здесь Инга постаралась придать своему миловидному лицу также угрожающий вид и повторила ещё раз более уверенно и настойчиво, – да, я прекрасно видела, что произошло на самом деле, и могу рассказать всю правду жителям вашей деревни».
В этот момент она услышала коварный смех. Это захохотал отец Марыси, который выкрикнул ей прямо в ухо:
«Да, ты хитришь, подлая ведьма, и тебе всё равно никто не поверит, потому что главный свидетель вашего преступления, это именно я и никто другой».
«Тише, – строго произнёс председатель общины, – давайте говорите по – одному. Мы должны внимательно выслушать различные доводы. Так с кого мы начнём, уважаемые общинники?»
«С нашего земляка, – раздались голоса со всех сторон, – мы его хорошо знаем и верим, что он никогда не обманет нас и расскажет всю правду о том, что ему удалось увидеть и услышать».
«Хорошо, – спокойно произнёс председатель, – будь по-вашему, уважаемые общинники. Говори Еремей, ты наш односельчанин, к тому же преступление совершилось около твоего дома. Я согласен с мнением, что ты будешь говорить чистую правду».
Услышав эти слова председателя, Еремей сразу взбодрился. По его лицу пробежала язвительная улыбка. Он выпрямился во весь свой немалый рост и, подбоченясь, начал быстро и довольно чётко рассказывать о том, каким образом эти пришлые люди совершили столь страшное преступление:
«Итак, как я уже сказал, Петрусь спокойно шёл по нашей улице, направляясь, видимо, в сторону леса, скорее всего, для заготовки дров, а, могёт быть, ещё по какой-нибудь необходимости. Когда он проходил, как раз, мимо моего дома, неожиданно, невесть откуда появились эти двое. Скорее всего, они пришли, как я уже говорил, со стороны степи. Вот этот парень (настоящий убийца указал на возлюбленного Инги) подскочил к Петрусю и стал чего-то от него требовать. Петрусь, судя по его движениям, хотел отвязаться от него, но этот парень его не отпускал. Он грубо схватил Петруся за руку, крепко стиснул её и начал выворачивать назад. Петрусь было начал сопротивляться, и уже почти вырвался из рук этого изверга. Но в это самое время, эта самая девица (он указал в сторону Инги) схватила бедного Петруся сзади, и как я понял, сильно сжала его и не отпускала.
«Ого! – Подумала Инга, – он считает меня силачкой».
Здесь, по непонятной причине для всех присутствующих, отец Марыси, которого звали Еремей, увидев направленный на него злобный и презрительный взгляд Инги, замолчал. Затем, он как-то виновато взглянул на руководителя общины. Тот, в свою очередь, удивившись внезапному молчанию главного свидетеля преступления, уверенно проговорил:
«Что же ты замолчал, уважаемый Еремей, наш односельчанин? Мы все слушаем тебя внимательно, чтобы разобраться, наконец, в том, как случилось это великое несчастье».
Но Еремей «словно язык проглотил» и продолжал упорно молчать. Это его затянувшееся молчание вызвало полнейшее недоумение среди общинников. Они стали наперебой уговаривать его продолжать рассказывать дальше, но их уговоры не возымели никакого действия со стороны Еремея, который продолжал упорно молчать. Создавалось впечатление, что он, поддавшись какому-то непонятному внушению, принял обет молчания.
Тогда староста рассудил по-своему. Он поднял руку, тем самым призывая общинников к максимальному вниманию, и очень серьёзно произнёс: