Безжалостная страсть

Райли Селеста

— Ты должна платить мне! Я никогда не хотел этого ребенка. Ты обещала мне, Джо. Обещала! А теперь я иду, а ты вытаскиваешь это дерьмо из своей задницы, как гребаный фокусник. Это машина того парня? Этот старый хрен оплачивает счет?

— Лука не старый, а моя жизнь тебя не касается и никогда не будет касаться, — отвечаю я.

Моджи в бешенстве. Ее лавандовый ирокез закручивается в хвост, и она готовится напасть на него.

— Копы уже едут, говнюк. Отдай ключи.

— Или что? — Дюк насмехается. — Уверен, полиция с удовольствием выслушает

твои объяснения по поводу этой машины. Ты, наверное, угнала ее или отсосала у того парня…

Моджи не дает ему договорить, прежде чем ее занятия кикбоксингом вступают в силу, и она быстро поднимает ногу, чтобы ударить его в пах. Единственное, чего Моджи не ожидает, — это атлетизма Дюка или того факта, что его уже поставили на грэпплинг сегодня утром. Он возвышается над нами обоими, его рост составляет шесть футов против наших пяти футов четырех. Ему не требуется много усилий, чтобы схватить ее за ногу и неловко повалить на землю.

Моджи вскрикивает, отшатываясь назад, и падает на тротуар позади машины.

— Эй, какого черта ты делаешь, приятель? — Бегун останавливается на месте, вытаскивая наушники, чтобы прийти нам на помощь.

— К черту это. Ты никогда этого не стоила. — Дюк бросает ключи на землю рядом с машиной, и я бросаюсь вперед, чтобы забрать их. Бегун приближается, и Дюк поднимает руки вверх, сдаваясь, говоря прохожему. — Я ухожу, капитан Америка.

Даже когда Дюк уходит, у меня возникает чувство, что он еще покажется. Поблагодарив незнакомца за вмешательство, я бросаюсь к Моджи, которая сидит возле машины с разочарованием и слезами на глазах.

Я сажусь рядом с ней. Она тихонько бормочет, топчась на месте, но морщится от боли.

— Мне очень жаль, Моник. Спасибо, что заступилась за меня. — В моем голосе звучит сожаление о том, что она пострадала.

Она опускает голову мне на плечо, вытирая с глаз слезу.

— Да пошел он. Чертово дерьмо.

— Ты говоришь, как Джет. — Говорю я ей, слегка подталкивая плечом.

Она хихикает.

— Ну, Дюк — знатное дерьмо. Мне надо было надрать ему зад.

Я отстраняюсь и поворачиваюсь к ней.

— Моджи, я люблю тебя. Ты одна из самых сильных людей, которых я знаю, но Дюк играл в профессиональный футбол. Неважно, что он играл всего один сезон. Он не какой-нибудь заурядный отморозок, который пытается наброситься на тебя в темном переулке. Я активно избегаю физической расправы над ним. Это ничем хорошим не закончится, и он найдет способ выместить злость на Джете.

Она хлопает себя по лбу.

— Черт, прости меня, Джо. Я не подумала. Он…

— В каждом проявляется худшее. — Заканчиваю я за нее. — У нас есть сорок пять дней до окончательного лишения его родительских прав. Я не хочу давать ему повода преследовать нас. Ты в порядке? Как твоя нога?

Она застонала, повертела ногой из стороны в сторону, прищурила глаза и оскалила стиснутые зубы.

— Со мной все будет в порядке. Кажется, я ударилась головой, но пойдем, уже почти пора забирать

Джета из школы. Я хочу увидеть его лицо, когда ты подъедешь на этой крутой машине.

Я обхватываю ее рукой и крепко сжимаю.

— Да. На крутой машине с моей лучшей подружкой, чтобы забрать моего…

Она вырывается из объятий.

— Не называй моего Джета непослушным.

— Ты уверена, что не хочешь провериться? — Спрашиваю я, хихикая.

— Джо, со мной все будет в порядке. Я не пойду в больницу, и ты меня не заставишь.

10

ЛУКА

Ненавижу больницы. Есть много людей, у которых похожие проблемы, но моя не имеет ничего общего с пациентами или болезнями. Дело в том, что каждый раз, когда я оказываюсь в больнице, это никогда не приводит ни к чему хорошему.

Самое яркое воспоминание — то, которое я отчаянно пытаюсь забыть, но не могу. Я не успел приехать вовремя. Кто-то, кого я очень любил, вошел сюда и не ушел живым. Мое сердце учащенно бьется с каждым шагом, который я делаю, входя в отделение неотложной помощи.

Сани вышагивает перед большим столом, за которым две медсестры срочно отвечают на звонки, помогая всем, кто стоит в очереди. Десятки людей сидят в зоне ожидания, больные, истекающие кровью и жалующиеся, пока врачи и медсестры вызывают их одного за другим.

— Эй, Сани, — окликаю я его, подходя ближе, и вижу ярость в его глазах. Все его лицо покраснело, а широкая мускулистая фигура продолжает вышагивать.

— Тебе нужно навестить Фейт. Посмотри, что этот монстр сделал с ней. — Сани практически трясется от ярости.

— Где она? — Спрашиваю я.

Он дает мне номер ее палаты. Я поднимаюсь на лифте на этаж, где в одноместной больничной палате покоится Фейт. У моей самой популярной актрисы на голове повязка, а нога поднята в гипсе, который распространяется от верхней части бедра до стопы. Больничный халат не скрывает синяков от отпечатков пальцев и других следов на ее руках.

Мое сердце разрывается, когда я тихонько стучу в дверь. Она улыбается мне, но в ее глазах читается усталость. Это еще одно напоминание о том, что я не появляюсь, когда люди нуждаются во мне. Еще одно напоминание о том, до чего я подведу Джо, если мы будем воспринимать вещи глубже, чем они есть.

Я тяжело вздохнул и подошел к ее кровати.

— Привет, малышка. Что случилось?

Ее лицо опухло, и мне невыносимо смотреть на него. Поэтому я сосредоточиваюсь на аппаратах позади нее.

— Вчера вечером я выходила из клуба, и какие-то парни поймали меня на парковке. Они сказали, что им нужна моя машина, но я отдала им ключи, и это все равно произошло.

— Черт. Они? Сколько нужно парней, чтобы напасть на тридцатилетнюю…

Она прервала меня.

— Не произноси мой возраст вслух, Лука. Это становится слишком реальным, и мне придется перестать в пятый раз говорить, что мне исполняется двадцать пять.