Безжалостное предложение
Шрифт:
Она не знала, что сказать.
«Что это значит? Насколько активно он хочет участвовать в жизни ребёнка?»
— Как ты себя чувствуешь? — спросил Данте, меняя тему, но крепко держа руку на её животе. — Когда он двигается? Это больно?
— Странно. Немного похоже на расстройство желудка. Не больно или что-то в этом роде, похоже на урчание. Сначала я даже не поняла, что происходит.
—
Он снова уставился на её живот, явно надеясь, что ребёнок ещё немного пошевелится.
— Думаю, на сегодня он закончил, — мягко сказала Клео, и его глаза затуманились от разочарования.
— Спасибо, что поделилась этим со мной, dulzura, — сказал Данте, неохотно убрав руку с живота.
Она улыбнулась и снова сосредоточилась на фильме, который всё ещё шёл, пока они восхищались маленькой жизнью, что создали вдвоем.
Данте снова поднял ноги на кофейный столик и скрестил руки на груди, контакт между ними поддерживался случайными прикосновениями.
— Так тебе нравится преподавать? — спросил он минут через десять, пока они смотрели как Рипли пробирается сквозь толпу уродливых инопланетян.
— Я нахожу это весьма полезным, — ответила она. — Дети талантливы и полны энтузиазма. Они напоминают меня в этом возрасте. Я была одержима танцами. Каждый день ждала, когда закончится школа, чтобы пойти на уроки танцев, а дома тратила всё своё время на отработку поворотов у зеркала, пока бабушка не заставляла меня заняться домашними делами. Я так обижалась на неё за это.
Она услышала печаль в своём голосе, и по тому, как изменился язык его тела, поняла, что Данте это заметил.
— Они хотели лучшего для меня и Люка.
— Где ваши родители?
— Я никогда не знала отца. Люк немного помнит его, но никогда не говорит об этом человеке. Наша мать оставила нас у своих родителей — в большом доме, в котором живёт Люк — когда нам было пять и десять. Сказала, что это всего лишь на каникулы, но так и не вернулась. Я слышала как бабушка спорила с ней по телефону, вскоре после того, как она нас оставила. В течение многих лет я верила, что мама не вернулась из-за того, что бабушка прогнала её.
Данте молчал, а Клео рукой лениво поглаживала по своему животу.
— Конечно, теперь я знаю, что если бы она хотела, чтобы мы вернулись, никакая сила на земле не смогла бы её удержать. Все детство и юность я обижалась на бабушку за тот телефонный разговор, который слышала только с её стороны. Так глупо.
Она встряхнулась и смущённо посмотрела на Данте.
— Мне
— Наоборот… Я нашёл это весьма содержательным.
— Каким образом? — спросила она.
Он покачал головой.
— Ещё не знаю. Ты когда-нибудь слышала снова о своей матери?
— Нет. Ни одной рождественской открытки или открытки день рождение. Ни одного звонка или письма. Ничего, пока мы не получили известие о её смерти через несколько месяцев после того, как умерли бабушка с дедушкой. Она умерла в Непале, и стоимость поездки туда ввергла Люка в такую глубокую финансовую яму, что он, даже спустя восемь лет, пытается из неё выбраться. Именно тогда я её по-настоящему возненавидела…. Все эти годы я ложно ненавидела бабушку и дедушку, которые только пытались обеспечить нам стабильную семейную жизнь. Они платили за уроки балета, которые едва могли себе позволить, и наскребли денег, чтобы купить Люку старый потрёпанный хэтчбек на его восемнадцатый день рождения, на котором теперь езжу я. К тому времени, как я осознала, чем они пожертвовали, чтобы поднять нас, было слишком поздно — они заболели и долго умирали, а потом ушли насовсем.
— Мне жаль.
Хриплый голос Данте вернул её в настоящее, и она прижала ладонь к глазам, и засмущалась, что они мокрые.
— Я просто хотела бы, чтобы у меня был второй шанс быть с ними.
— Думаю, они не хотели бы, чтобы ты жила с чувством вины. Они слишком много работали, чтобы ты была счастлива. Ты позоришь их, вспоминая о них с сожалением на сердце.
Его слова заставили её задуматься. Он прав: бабушка и дедушка хотели, чтобы они с Люком были счастливы. У них тоже были хорошие времена. Может ей стоит начать думать о них?
— Мой дедушка настоял, чтобы я научилась ездить на велосипеде, — вспоминает она с улыбкой. — В шесть лет я утверждала, что танцовщице вовсе не обязательно уметь ездить на велосипеде. А она настаивал, что все должны уметь ездить на велосипеде. Он целыми днями бегал за мной туда-сюда по дороге, подхватывая каждый раз, когда я падала. И он ни разу не уронил меня.
Клео смотрела на экран, но ничего не видела.
Они с Данте молчали до конца фильма.
— Я очень их любила, — сказала она, когда пошли титры.
— Знаю, — ответил он и потянулся, чтобы взять её за руку. Он легонько сжал её, потом снова положил на колени.
И в этот момент Клео поняла, что её чувства к Данте Дамасо определённо переросли во что-то более сложное. Она не могла дать им ни названия, ни определения, не была уверена, во что они превратятся, но одно она знала точно: ей не нравилось, к чему они ведут. Она почувствовала себя очень уязвимой.