Безжалостный принц
Шрифт:
Пока играет музыка, он танцует на сцене, стремительно и резко. Хватает свою фетровую шляпу и срывает ее с головы, распуская белокурые волосы. Он срывает усы, затем распахивает переднюю часть своего костюма, открывая две потрясающие груди, полные и обнаженные, за исключением пары красных кисточек, скрывающих соски. «Эдуардо» подпрыгивает и трясет кисточками, заставляя их танцевать, затем одаривает толпу поцелуем, кланяется и уходит со сцены.
Каллум выглядит так, будто получил пощечину. Я смеюсь так сильно, что слезы текут по щекам. Я видела
— Это Фрэнси Росс, — говорю я Каллуму, если он еще не догадался.
— Это подружка Мясника? — удивленно спрашивает он.
— Да. Если слухи правдивы.
У меня появляется шанс спросить Джаду, когда она приносит наши напитки. Она передает Каллуму виски со льдом, а мне — клюквенную водку.
— Привет! — говорит она, — Я не видела тебя целую вечность.
— Знаю! — ухмыляюсь ей. — С ума сойти.
— Я наслышана о вас, — говорит Джада, бросая многозначительный взгляд в сторону Каллума. У Джады крашеные черные волосы, множество пирсингов и губы цвета сливы. Ее отец раньше работал на моего, пока его не посадили в тюрьму за не связанные с делом проделки. В частности, он пытался надуть государственную лотерею. Все шло отлично, пока он случайно не выиграл два раза подряд, что их насторожило.
— Ты видела шоу? — спрашивает меня Джада.
— Да! Фрэнси — лучшая, — я наклоняюсь немного ближе, сохраняя голос низким, чтобы его перекрывала музыка. — Это правда, что она встречается с тем польским гангстером?
— Не знаю, — говорит Джада, забирая пустой стакан со столика рядом с нашим и ставя его на поднос. Она больше не смотрит мне в глаза.
— Ну же, — уговариваю ей. — Я знаю, что вы двое очень близки.
— Возможно, — говорит она безразлично.
— Он приходит сюда, чтобы посмотреть на нее? — спрашиваю я.
— Нет, — говорит Джада. — Нет, насколько я видела.
Ей явно не нравится такая форма вопроса. Но я пока не хочу ее прекращать.
Каллум тянется под стол, плавно вкладывая сложенную купюру в ладонь Джады.
— Где она живет? — спрашивает он.
Джада колеблется. Она украдкой смотрит на ладонь, чтобы увидеть номинал.
— В желтом здании на Черри-стрит, — наконец говорит она. — Третий этаж. Он ходит туда по вторникам. В это время она не работает.
— Вот так, — бормочу я Каллуму после ухода Джады. — Если он не выйдет на связь после того, как мы разнесем его казино, то мы возьмем его во вторник.
— Да, — соглашается Каллум. — Еще рано — напиши своим братьям и узнай, нужны ли мы им в казино.
Я уже собираюсь это сделать, когда Джада приносит нам еще одну порцию напитков.
— За мой счет, — говорит она, более дружелюбная теперь, когда я перестала ее расспрашивать. — В следующий раз не пропадай так надолго.
Она протягивает мне свежую клюквенную водку.
Я
— Спасибо, — говорю я, поднимая ее в знак благодарности.
— Рокси Роттен следующая, — говорит Джада. — Ты должна остаться ради этого.
Когда я подношу соломинку к губам, я вижу странный блеск на поверхности моего напитка. Я снова поставила его на стол, глядя на коктейль. Может быть, это просто красный свет на моем красном напитке. Но поверхность выглядит немного маслянистой. Как будто стакан был недостаточно хорошо вымыт.
— Что? — говорит Каллум.
Я не уверена, что мне стоит это пить.
Я готовлюсь сказать Каллуму, чтобы он проверил свой собственный напиток, но он уже выпил его одним глотком.
Свет снова гаснет, и диджей представляет Рокси Роттен. Рокси исполняет свой стриптиз в гриме зомби, под черным светом, который создает иллюзию, что она лишается нескольких конечностей в течение своей программы. Затем, наконец, ее голова, кажется, отваливается. Свет снова загорается, и Рокси стоит в центре сцены, чудесным образом снова целая и демонстрирующая толпе свою прекрасную фигуру, нарисованную зеленым лаком.
— Может, пойдем? — спрашиваю я Каллума.
— Твои братья ответили?
Проверяю телефон.
— Пока нет.
— Тогда давай будем где-то рядом. То есть уйдем от сюда, — он качает головой. — Ты собираешься допивать? — он указывает на мой второй бокал.
— Э-э... нет, — я наливаю половину нового напитка в свой старый стакан, чтобы Джада не обиделась. — Пойдем.
Я встаю первой, перекидывая сумку через плечо. Когда Каллум встает, он слегка спотыкается.
— Ты в порядке? — спрашиваю я его.
— Да, — ворчит он. — Просто голова болит.
Вижу, как он неустойчиво стоит на ногах. Дело не в виски — он выпил всего две рюмки, а я по опыту знаю, что Каллум может выпить гораздо больше, не пьянея.
Я вижу Джаду, которая стоит рядом с баром, скрестив руки. Она похожа на злобную горгулью со своими кожаными лисьими ушами и губами, накрашенными темно-фиолетовым цветом.
— Давай убираться отсюда, — бормочу я Каллуму, закидывая его руку себе на плечо.
Я с ужасом вспоминаю день нашего знакомства, когда мне пришлось вот так же тащить Себастьяна по пирсу. Каллум такой же тяжелый, с каждым шагом он все больше и больше сутулится. Он пытается что-то сказать, но его глаза закатились, а голос невнятный и бессмысленный.
Если мне удастся усадить его в машину, то смогу отвезти нас в безопасное место и позвонить братьям.
Но, как и на пирсе, дверь кажется на расстоянии миллиона миль. Я пробираюсь сквозь песок и никогда не доберусь до нее.
Когда я, наконец, добираюсь до выхода, меня окружают вышибалы.
— Какие-то проблемы, мисс?
Я уже собираюсь сказать им, что мне нужен кто-то, кто поможет донести Каллума до машины. Но потом я понимаю, что они пришли не для того, чтобы помочь нам. Они загораживают дверь.