Безжалостный соперник

Шэн Л. Дж.

Мы также читаем. Много.

Часы, проведенные каждый день под большим дубовым столом в ее семейной библиотеке, посасывая кашу из боба, сражаясь на пальцах ног, вытянув ноги по персидскому ковру.

Тем летом мы прочитали «Чудесного волшебника из страны Оз» , «Остров сокровищ », «Чужаков » и все книги «Мурашки по коже». Мы поглощали толстые шпионские романы, рылись в томах по истории и даже краснели из-за пары книг о поцелуях, которые заставили нас в унисон заявить, что касаться кого-то другого таким образом было очень отвратительно.

Хотя,

если честно, чем больше времени проходило, тем больше идея прикасаться к Арье вовсе не казалась отвратительной. Может быть, даже противоположность грубости. Но, конечно, я не был настолько глуп, чтобы позволить себе думать об этом.

Наша дружба не осталась незамеченной. Конрад заходил к нам несколько раз, пока мы читали или смотрели фильм. Но я думаю, что то, что было очевидно для меня с самого начала, просочилось и в его сознание. Эта Арья была вне моей лиги. Что ее красота, сила и утонченность приводили меня в ужас, и что я едва мог смотреть на нее прямо. Ей не грозила опасность быть испорченной.

— Он не знал бы, что делать с возможностью, даже если бы твоя дочь предоставила ему ее, — однажды я услышала, как мать Арьи нетерпеливо фыркнула, когда подумала, что мы с мамой уже ушли. Это был один из тех редких случаев, когда она была дома. Мне показалось интересным, что Беатрис знала, что Арья предложит, а что нет, учитывая, что за все лето она не обменялась с дочерью ни словом.

Я спрятался в тени их гардеробной. Моя мама просила меня каждую неделю воровать оттуда что-нибудь маленькое, чтобы она могла это продать. На этот раз родители Арьи вошли прежде, чем я смог завершить свою миссию. Я сжал ремень Гуччи в кулаке, вспотев, когда я отступил за слои платьев, висевших на одной стороне стены.

— Люди перерастают невинность. Он не один из нас, Беа.

Металлический смех наполнил воздух их ванной комнаты.

— О, Конрад. Тебе уже поздно становиться ханжой, тебе не кажется? Такое лицемерие. Удивительно, что я едва могу смотреть на твое лицо?

— Дорогая, это ты у нас ханжа, а еще ты чертовски наивна. Все, что тебя волнует, это Аарон, шопинг и твои пластмассовые друзья, половину из которых я трахаю за твоей спиной.

— Кто?— спросила она, резко поворачиваясь к нему. Все ее лицо изменилось. Она выглядела . . . странно. И старше. За считанные секунды.

Настала очередь Конрада хихикать.

— О, разве ты не хотела бы знать.

— Перестань играть со мной в игры, Конрад.

— Игры — единственное, что у меня осталось от тебя, Беа.

Мои пальцы впились в ремень так глубоко, что пряжка впилась в кожу, и расстегнули его, кровь залила мой кулак.

Мистер Рот понятия не имел, что его бумажная тигрица-жена была права. Что единственный раз, когда мы с Арьей соприкасались не невинно за все лето, это когда сама Арья инициировала это.

Две недели назад мы проникли в кабинет мистера Рота, где он хранил свои кубинские сигары. Я хотел украсть одну и поделиться

ею со своими друзьями из Хантс-Пойнта, а Арья всегда была готова проказничать. Это был ленивый день, и пентхаус был пуст. Мы нашли кожаную коробку с гравировкой как раз тогда, когда моя мама вернулась из супермаркета. Неожиданный щелчок двери заставил Арью с громким стуком выронить портсигар. Шаги раздались по коридору, звук рикошетом отлетел в мой живот, как пуля, когда моя мать подошла, чтобы разобраться.

Арья схватила меня за запястье и потащила нас обоих к пространству между картоточными шкафами и полом, где мы были прижаты друг к другу под брюхом консоли, переплетенные конечности, спрятанные от глаз. Мы были грудь к груди, наше горячее дыхание смешивалось вместе, фруктовая жевательная резинка, слайси и поцелуй, который никогда не мог случиться, пронизывал воздух, и внезапно все те разы, когда мне говорили не прикасаться к Арье, обрели смысл.

Потому что желание прикоснуться к ней пронеслось от моего позвоночника к кончикам пальцев, от чего у меня в желудке появилось ощущение пустоты и боли.

Мама вошла в комнату. Мы видели ее изношенные кроссовки с нашего места на полу, когда она повернулась на 360 градусов, осматривая местность.

— Мисс Арья? Николай? — Ее голос был пронзительным.

Нет ответа. Она тихо выругалась по-русски, топнув ногой по мраморному полу. Адреналин заставил мои вены покалывать.

— Твой отец очень разозлится, если узнает, что ты была здесь. — Мама попыталась, но не смогла придать своему тону властность. Мои глаза задержали взгляд Арьи. Все ее тело сотрясалось от смеха. Я прижал ладонь к ее рту, чтобы она не рассмеялась. Она высунула языки лизнула между пальцами. Укол удовольствия, пронзивший мой позвоночник, вызвал у меня головокружение. Я сразу отпустил ее, немного задыхаясь.

Через несколько минут мама, наконец, сдалась и ушла. Мы остались совершенно неподвижными. Арья взяла мою руку и прижала мою ладонь к своей груди, ее улыбка была такой широкой, что она чуть не расколола лицо пополам.

— Вау. Чувствуешь, как быстро бьется мое сердце?

На самом деле, все, что я мог чувствовать, это желание прикоснуться своими губами к ее губам. Как мое собственное сердце билось и скручивалось в моей груди, пытаясь вырваться из своих артерий и вен, и как я больше не чувствовал себя таким храбрым рядом с ней.

— Ага. — Я тяжело сглотнул. — Ты в порядке?

— Ага. Ты?

Я мотнул головой «да».

— Спасибо, что спасла мою задницу.

— Да, ну, я все еще должна тебе с того времени, когда нас преследовали. — Ее улыбка была широкой и искренней и говорила мне, что я определенно, определенно на грани катастрофы.

— Арья?

— Хм? — Ее рука все еще была на моей.

Отпусти меня.

Но я не мог этого сказать.

Я не мог ей ни в чем отказать. Даже то, что могло бы стать моим проклятым разрушением.