Безжалостный
Шрифт:
– Гогочут гуси. Утки крякают.
– Давай поглядим.
Майло закрыл нос рукой.
– Мама, ты должна убедить папу сменить литературного агента.
Когда подъехал автобус, водитель не хотел впустить в салон Лесси. Но, получив стодолларовую купюру, стал более сговорчивым.
Пенни и Майло сидели бок о бок. Я – с другой стороны прохода, с мокрой собакой на коленях.
С окаймленным капюшоном личиком, Пенни выглядела точь-в-точь как Одри Хепберн в фильме про святого.
Вероятно, настроение как-то соотносилось с погодой, потому что пассажиры в большинстве своем сидели насупившись, лишь некоторые перешептывались между собой. Те, кто занимал место у окна, смотрели в ночь или в отражение своих глаз. Возникало ощущение, что направляется автобус в концентрационный лагерь.
Мы проехали четыре мили, вышли на нужной нам остановке, двинулись по перпендикулярной улице. Через два с половиной квартала свернули с тротуара на дорожку, которая привела нас к бунгало с просторным крыльцом и окошком из цветного стекла в двери. Мы позвонили заранее, так что нас ждали. Вивьен Норби открыла дверь до того, как я нажал на кнопку звонка.
В розовых кроссовках и розовом тренировочном костюме, с браслетом из розовых и синих бусин. Волосы она повязала розово-синим шарфом.
И только большой револьвер, который она держала в правой руке, розовым не был.
Глава 33
Револьвер принадлежал умершему мужу Вивьен, детективу отдела расследования убийств, но, приглашая нас в прихожую, она сказала, что умеет им пользоваться и без малейших колебаний пристрелила бы любого, кто следил бы за нами с дурными намерениями.
– За нами никто не следил, – заверил ее я. – Мы приняли необходимые меры.
Опустив руку с револьвером, нацелив его в пол, Вивьен смотрела на меня, словно мать – на сына-несмышленыша.
– Бог любит тебя, Кабби. Ты – милый человек и прекрасный писатель, но по милости природы ты – блаженная душа…
Поморщившись, я не согласился.
– Не блаженная. Веселая, по большей части веселая, но не блаженная.
– Блаженная душа, – настаивала Вивьен. – Ты – неисправимый оптимист…
– Это ты зря. – Я начал снимать плащ. – Оптимист – да, но неисправимый – уже перебор.
Ее взгляд говорил о том, что мне она готова простить все, как любящая мать – сынишке. Я даже подумал, что от избытка чувств она ущипнет меня за щеку.
– Ты – блаженная душа, неисправимый оптимист, и мы не хотим видеть тебя другим. Но раз уж ты такой, то не понимаешь, каким дьявольски умным может быть действительно злой человек. Поэтому будем предполагать, что за вами следили, пока время не докажет обратное.
– Я сказала тебе по телефону, что у нас неприятности. – Пенни хмурилась, глядя на Вивьен, которая закрывала дверь. – Но как ты узнала, что с нашими неприятностями тебе может понадобиться оружие?
– Интуиция жены копа, – ответила Вивьен. – В это утро ваш дом взрывается, огонь такой силы, что остается только пепел. В новостях сообщают, что вы во Флориде, собираете материал для книги, но я-то знаю, что вас там нет. Потом ты звонишь, стараясь не выказывать испуга, говоришь, что вам нужна помощь. Адские колокола, моя интуиция подсказала бы, что «смит-и-вессон» нужно держать наготове, даже если бы мой муж торговал цветами.
Лесси встряхнулась, брызги полетели во все стороны. Пенни вздохнула.
– Извини, мы напакостили в твоей прихожей.
– Господи, Пен, это всего лишь вода. Оставьте плащи на вешалке. Это полотенце лежит на полу, чтобы им вытерли собаку.
Пока я вытирал Лесси, Майло выбирался из ненавистного ему желтого дождевика.
– Как поживает радиоприемник для связи с инопланетянами? – спросила Вивьен.
Майло пожал плечами.
– Лучше, чем машина времени.
– Ты уже с кем-нибудь поговорил? Или, лучше сказать, с чем-нибудь?
– Нет, это совсем не устройство для межзвездной связи. Что-то другое.
– Другое?
– Да.
– Но мир этим не взорвешь, так?
– Нет. Я бы сразу перестал работать над такой конструкцией.
– Пойдемте на кухню, – предложила Вивьен. – Я вижу, вы не обедали, так что еда только пойдет вам на пользу.
– Мы не хотим доставлять вам лишние хлопоты, – попыталась отговориться Пенни.
– Я сварила суп, потушила свинину с картошкой, испекла яблочный пирог, и при этом никаких хлопот. Я всегда готовлю на четверых, а то, что сразу не съедаю, убираю в морозильную камеру.
Когда мы проходили через гостиную и столовую, я заметил, что Вивьен плотно задернула все шторы. На кухне выяснилось, что окна закрыты жалюзи. Вивьен показывала себя опытным конспиратором.
Стол она накрыла на четверых. Из стоящей на плите кастрюли с супом поднимался ароматный парок.
Вивьен положила револьвер на столик, поставила на пол миску с нарезанной кубиками отварной курятиной.
Лесси бросила на нее обожающий взгляд, а Вивьен спросила, что мы будем пить.
Заговорила вновь, открывая Майло бутылку рутбира:
– Этот критик не только полуграмотный псих, но еще и обидчивый сноб, так?
Пенни изумилась не меньше моего.
– Вив, мы же не говорили, что Ширман Ваксс – причина всех наших бед.
– Я могу сложить два и два, – ответила Вивьен. – А кроме того, вчера, задолго до того, как взорвали ваш дом, я вышла в Интернет и начала читать его рецензии.
– Почему? – полюбопытствовал я.
– Мне не понравился этот человек, потому что он обошелся с тобой злобно и несправедливо, а я стараюсь хорошо относиться к людям. Вот и попыталась дать ему шанс доказать, что он – не полный подонок. После того, как я прочитала двадцать рецензий, моя неприязнь к нему только усилилась. Я уже презирала его. Но потом я прочитала еще десять.
– Может, не стоило тебе заходить на сайт его газеты, Вив, – нахмурился я. – Не знаю, конечно, но… вдруг ему под силу проследить электронные адреса людей, которые заглядывают на его страничку, и в данный момент его особо интересуют те, кто проводит на этой страничке много времени.
– Господи! – воскликнула Пенни, взяв у Вивьен стакан молока. – Этим утром я провела в его архиве не один час, после того, как мы приехали в дом на полуострове.
– Так он найти нас не мог, – заверил я жену. – Твой электронный адрес мог привести к нашему дому, но не к компьютеру, с которого ты выходила в Сеть. – Я повернулся к Вивьен. – А какой у тебя ник?