Би-боп
Шрифт:
Короче, вот уже час я спрашиваю себя, как за это взяться. Так вот, я сделаю так, как делаю обычно, когда оказываюсь в затруднительном положении, — начну, но не с начала и ни с конца, а с первого попавшегося места.
Симон вздумал постирать брюки в море. Оно, кстати, уже приливало. Лабиринт скал, покрытых водорослями, уходил под воду.
Но какого черта ты вздумал стирать брюки в море? спросил я у него. Симон сказал мне: Потому что я запачкался. Как это — запачкался, спросил я у него, и с каких пор этим можно запачкаться? Симон сказал мне: Я даже не раздевался, не было времени, все было
Нет, я не понимал. Пусть я идиот, но я действительно не понимал, как он умудрился упасть в воду одетым. Я допускал, что он поскользнулся на камне, это да, это скользко, но все равно не понимал, зачем он ушел так далеко стирать свои брюки.
Симон покраснел, улыбнулся своей робкой и такой обворожительной улыбкой, я очень любил Симона, и сказал мне: Мы с Дебби, прижавшись друг к другу, целуясь как безумные, лишь раздвинули свои одежды, чтобы любовь могла пройти, а потом какое-то время лежали, не двигаясь, друг в друге. Но, сказал он, так как мы, вытянувшись, лежали на легком склоне, Дебби вернула мне все, что я ей дал, и когда мы разъединились, я хочу сказать, отстранились, чтобы замкнуться, я хочу сказать, запахнуться, я констатировал, что у меня промокло.
И что? спросил я. И что, что, ответил Симон, ты будешь смеяться, но я испугался, я подумал о Сюзанне. Я: Что ты должен ей позвонить? Нет, ответил Симон, что меня отругают, и тогда, недолго думая, я снял брюки и побежал к морю их отстирывать.
Я: И ты упал в воду? Он: Не на бегу. Ответил он смеясь, ему было смешно вспоминать обо всем этом. Когда я склонился над ямкой с водой, чтобы произвести свою постирушку, такая широкая яма со светлой водой, крабами и креветками, ну, ты понял, да, я поскользнулся на водорослях, я же был босиком, ну и вот, бултых.
А Дебби? спросил я у него. Что Дебби? спросил он у меня. И посмотрел с беспокойством. Он заблуждался. У меня не было намерения спрашивать у него, не запачкала ли любовь и Дебби тоже. Что она делала? Она смеялась, сказал мне Симон. Когда я провалился, она расхохоталась. Я услышал, хотя и был далеко. Она крикнула, а потом засмеялась. И еще больше рассмеялась, когда увидела, как я возвращаюсь.
Я: А потом? Ну, а потом я стоял голый по пояс, ответил он, рубашка была мокрой, так и стоял в трусах на солнце, говоря себе две-три вещи, точнее, четыре:
1) Я не могу вернуться в таком виде.
2) Сейчас двенадцать пятьдесят пять.
3) Пока все высохнет.
4) Поеду на следующем.
Дебби вдруг встала. Беспокоится из-за поезда, подумал я. Куда вы? спросил я у нее. Дебби ответила мне: Пойду куплю вам брюки и рубашку. Нет, сказал я ей, нет, ну что вы. Какой размер? спросила она у меня, сорок второй или сорок четвертый? Тогда я: Для рубашки или для брюк? Она: И для того, и для другого. Я: Сорок второй для рубашки, сорок четвертый для брюк, но говорю еще раз, вы не должны, я вам запрещаю. И знаешь, что она мне сказала? Она мне сказала: Заткнитесь, любимый.
Симон говорил, что смотрел ей вслед, синее платье, длинные смуглые ноги, сандалии, бассейная сумка и особенно эта решительная поступь.
У дороги она поднялась по пляжу, и когда прошла мимо телефонной кабины за дюной, Симон подумал: А я тем временем позвоню Сюзанне, воспользуюсь этим, чтобы ей позвонить. Было 13 часов.
13
Вы слушаете «Франс Интер», сейчас тринадцать часов. В студии с новостями. Перед тем как перейти к программе второй половины дня. Мы хотели бы. Не портить вам то, что остается еще прожить. Этим долгим уик-эндом с прекрасной погодой. А призвать вас к осторожности.
Мы только что узнали, что ужасная авария. Мы смогли связаться по телефону с Гарри Табаненом, бывшим гонщиком, дважды чемпионом мира по ралли, в настоящее время депутатом Европарламента, послушаем его.
У меня дом на юге Франции, следовательно, мне приходится ездить по французским дорогам, так вот, позвольте заметить, что французы ведут себя возмутительно.
Притормози, сказала она себе. Дебби как сумасшедшая гнала по курортным улочкам. Притормози, лапушка, сейчас не время для дорожных происшествий, ты нашла мужчину своей жизни, и он тебя ждет. Красный свет, остановись.
Она воспользовалась этим, чтобы выключить радио. Еще говорили о президенте, о ее, американском. Любовная история. Она где-то оставила свой немецкий темно-синий кабриолет с голубым капотом и вбежала в магазин.
А, мадам Паркер, как вы хороши сегодня утром, зачастила администратор, которая на пороге ждала только ее, вы как раз вовремя, я получила очень милые костюмчики, которые должны вам понравиться, не хотите взглянуть?
Позднее, ответила Дебби, снимая черные очки, очень четко, безоговорочно, уже всматриваясь в глубину помещения. Сейчас, сказала она, мне нужны брюки, размер сорок четыре. Администратор смотрит на нее. Дебби уточняет: Для мужчины. В таком случае это надо поискать с Франсиной.
Дебби поискала с Франсиной в мужском отделе. Брюки светлые, нейтральные, бежевые, легкие, летние, да, на штрипках, и рубашка, белая, нет, не с длинными рукавами, скорее с короткими, ему будет не так жарко в поезде, если он на него сядет, сказала она. Что? спросила Франсина. Нет, ничего, ответила Дебби.
Сидящий на пляже Симон дрожал. По многим причинам. Эмоция, нервы, холодная вода, временная усталость как последствие любви.
Он завернулся в большое белое полотенце Дебби, затем, так и не уняв дрожь, решился избавиться от мокрых трусов, занятый одной мыслью — позвонить Сюзанне.
Он встал, обмотал полотенце вокруг талии. Затем, чтобы высушить, положил трусы на камень. Затем пошарил в кармане, внутреннем кармане пиджака. Затем в бумажнике. Захватив телефонную карточку, направился к телефонной кабине за дюной.
Это я, сказал он, я боялся, что ты еще не вернулась с рынка. Только сейчас пришла, сказала Сюзанна. А ты? спросила она, когда приезжаешь? Я не приезжаю, ответил Симон. Как это? спросила Сюзанна. Я опять его пропустил, сказал Симон. Молчание с россыпью звуков, производимых раскладыванием овощей в лоток холодильника.