Библиотечка журнала «Советская милиция», 6(36), 1985 г.
Шрифт:
— Слушаюсь.
— Вы же, Турчин...
Но не успел он дать поручение Турчину, как открылась дверь, и в комнату вошел знакомый сторож. На сей раз он явился в сопровождении еще одного пожилого человека.
— Тут вот у Антимона, — без предисловий начал сторож, — есть подозрение.
— Какое подозрение?
— На воров, известно. Может, они и не воры, кто знает. Тут такое дело, что молчать не след. Так что давай, Антимон, докладай.
Пригласив стариков сесть, подполковник попросил деда со странным именем Антимон рассказать все по порядку.
— Так вот, — кашлянул тот, — чтобы вы знали, я тоже сторож, но на ферме. Скота у нас много, а я один, так должен не спать. Сегодня, перед рассветом, двинулся я на очередной осмотр своих владений. В селе не слыхать ни звука, только кое-где петухи перекликаются, дохожу уже до кузни и вдруг замечаю, что из села идет то ли машина, то ли мотоцикл. Звука, значит, не слыхать, а светит дай бог. Кого же это, думаю, черт несет в такую рань? Стал, значит, я у кузни и дожидаюсь. Метрах в десяти от кузни мотоцикл начал фыркать, сбавлять скорость. Наконец совсем остановился. «Бензин кончился, что ли?» — услыхал я голос. «Не может быть. Я же вечером заправился». «В чем же дело?» «А черт его знает. Надо разобраться». «Поторопитесь». Это, значит, разговор был такой у них. Я присел на корточки и увидел, что у мотоцикла возятся двое. Голоса были мне незнакомы, но должен сказать, что молодых я знаю не всех. Может, кто и из нашего села. Таперича же у нас мотоциклов да машин развелось, куда там... Подошел я к ним, поздоровался. Они, ничего не скажу, ответили, как и полагается. Постоял я, поглядел, как они возятся на ощупь, и предложил вкатить мотоцикл на колхозный двор, под фонарь. «При свете, — говорю им, — легче найтить поломку». А один из парней и отвечает: «Не свет ему нужен, а бензин. Придется пихать его до асфальта, а там у кого-нибудь попросим горючего. Так что спасибо, дед, за заботу». И поволокли свой драндулет к асфальту.
Тут сторож умолк и посмотрел на сотрудников милиции, словно хотел убедиться, произвел ли его рассказ должное впечатление. Все были предельно внимательны, и это ему понравилось. Его лицо приобрело таинственное выражение.
— Что ж вам показалось в них подозрительным? — спросил подполковник.
Сторож будто только и ждал этого вопроса.
— Оченно уж они смахивают на воров, — сразу же ответил он, не понизив голос.
— Чем же именно?
— Сами подумайте, если они не воры, то чего им бежать от меня.
— Разве они убежали?
— То-то и оно, что убежали, отпихнули мотоцикл подальше от кузни, в овражек. Может, видели, когда ехали? Начинается он сразу за житом, глубокий такой... В нем они, значит, и принялись чинить мотоцикл, и не на ощупь, а фонариком себе подсвечивая. Потом завели машину и уехали. Выходит, обманули старика. Был у них бензин.
— Выходит, был, — удовлетворенно улыбнулся Кондратенко.
— Вот видите! — совсем оживился дед. — Не иначе боялись, чтоб я лиц ихних не разглядел, потому и не подсвечивали, и под фонарь не хотели подкатить драндулет.
— Что же, так и остались неопознанными?
— Разве в такой темени что разглядишь?
— А какой у них был мотоцикл — большой или маленький, с коляской или без коляски?
— Без коляски, конечно. А вот к размерам не присматривался. Должно быть, большой, если зараз двоих здоровых мужиков вез, хотя таперича и на маленьких не то что по двое, и по трое ездят. И куда только милиция смотрит. Порядок же какой-то должен быть...
— Непременно, — согласился с ним подполковник. — А овражек этот, где неизвестные чинили мотоцикл, вы могли бы показать?
— А почему же?.. Хоть сейчас.
— Тогда прошу в машину.
Наверное, к непогоде у Кондратенко стала болеть простреленная в войну нога. Однако он не обращал внимания, был возбужден. Как-никак, а располагали кое-какой информацией: их двое, ездят на мотоцикле без коляски, действуют не наугад, а будучи уверенными, что в кассах есть деньги. Прежнее предположение подтвердилось: без наводчика не обходится. Ясно, что его надо искать среди работников банка, кассиров, бухгалтеров. Непременно еще раз надо поинтересоваться посторонними, которые могли быть на территории этих колхозов в дни выдачи зарплаты.
Подполковник надеялся, что посчастливится к умозаключению прибавить и вещественные доказательства: отпечатки обуви, протекторов мотоцикла, окурок папиросы или другую мелочь. Но поиски не увенчались успехом.
ПРОШЛО недели полторы.
Того, кто наводит преступников на кассы, найти не удалось, ничего определенного не узнали и о ночных мотоциклистах. Тем временем Кондратенко, получив путевку в Кисловодск, уехал лечиться. Майор Кузьмин, его заместитель, энергично взялся за дело. На следующий день после отъезда подполковника он пригласил к себе Мамитько с Турчиным и, выслушав их доклады, сказал:
— Плохо, очень плохо.
— Мы и сами знаем, — вяло ответил капитан.
— Знаете, а между тем ничего не делаете, чтобы исправить положение. Сколько времени прошло, а у вас даже убедительной версии нет, не говоря уже о так называемом подозреваемом объекте.
— Мы его ищем.
— С завязанными глазами?
— Что же, мы не против того, чтобы их кто-нибудь развязал, — сказал Мамитько. Как и большинство работников райотдела, он недолюбливал майора.
— Напрасно обижаетесь, капитан, — заговорил Кузьмин. — Сегодня уже звонили из областного управления, и я получил нагоняй за проволочку, хотя этим делом не занимался. Так что давайте, товарищи, действовать энергичнее, инициативнее. Одним словом, надо пошевеливаться, ведь не зря говорится: под лежачий камень и вода не течет. Советую прежде всего вплотную заняться Шамраем. Кроме него, в районе нет больше никого, способного на такие штучки. Судите сами: до его приезда у нас тут было тихо и спокойно.
— Но ведь у него твердое алиби, — возразил Турчин. — Оба вечера он был дома. И не один, а в компании.
— Выпивали?
— Да.
— А вы же докладывали, что бригадир монтажников характеризует его только положительно.
— Это верно. Пока его не подозревали в преступлении, он вел себя как следует. Если иной раз и выпивал, то разве что ради компании. А теперь стал пить чуть ли не каждый вечер. Видно разбередили ему душу.
— Вы думаете?
— Такой вывод напрашивается сам собой.
— А у меня напрашивается другой вывод: у таких людей, как этот Шамрай, вряд ли сохранилось что-то святое в душе. Итак, действуйте.
Турчину не понравились слова майора о Крабе, но, не желая вступать в спор с начальством, он промолчал. Промолчал и капитан.
Выйдя из кабинета, Мамитько задумчиво сказал:
— Однако почему бы нам и не поинтересоваться Крабом ближе? Как говорится, попытка не пытка. Но, как советует майор, тут надо смотреть в оба. Мы должны знать каждый его шаг: что он делает, куда ходит, с кем встречается.