Библиотека географа
Шрифт:
— Следуйте за мистером Хитерингтоном.
Услышав свою фамилию, тот распрямился и одарил нас вопросительным взглядом. Потом подошел ко мне и протянул руку. Пожимать ее было все равно что стискивать пальцами влажный пакет с черенками для рассады. Я поблагодарил секретаршу, но она уже переключила внимание на учетную карточку учащегося, в которой что-то подтирала ластиком, и даже не посмотрела в мою сторону. Следуя за декоративными заплатками на локтях пиджака мистера Хитерингтона, я миновал несколько холлов и поднялся на один пролет по лестнице. Там мистер Хитерингтон
Подойдя к двойным дверям, я услышал доносившийся из-за них смех Ханны и какого-то мужчины, а войдя в кабинет, обнаружил там свою подругу в компании с красивым парнем со слащавым до приторности лицом. Такие мужчины с равным успехом могут работать манекенщиками или баллотироваться на какую-нибудь публичную должность. Он посмотрел на меня со снисхождением, довольно умело замаскированным под дружелюбие, после чего лениво перевел взгляд на Ханну.
— Что ты здесь делаешь, Пол? — спросила она, голосом возводя между нами стену.
— Проезжал мимо и решил завернуть сюда, чтобы переговорить.
Она улыбнулась — сначала мне, потом, многозначительно, сидевшему рядом с ней белозубому красавчику — и сказала:
— Извини, я вас не представила. Это Чип Грегсон, преподает здесь точные науки. Чип, это мой приятель Пол. Мы с Чипом обсуждали одну интересующую нас тему. — Чип поднял брови и кивнул, но встать и протянуть мне руку не захотел.
— Прошу прощения, что прервал вашу дискуссию, но если бы ты уделила мне несколько секунд…
— Хорошо, — вздохнула она. — Чип, постараюсь найти тебя после восьмого урока. Ты еще будешь в школе? — Ханна улыбнулась.
— Буду. Если не застанешь меня в учительской, выходи на спортивное поле номер один. Я собираюсь поучить наших доморощенных футболистов, как играть в защите. Там и пообщаемся.
Я мысленно задался вопросом, легко ли сломать ногу, играя в защите, и посмотрел на Чипа. Тот допил свой чай, поднялся с места и упругой походкой атлета направился к двери. Выходя из кабинета, он хлопнул меня по спине и бросил:
— Приятно было познакомиться с вами, приятель.
— Мне тоже. — Когда он ушел, я опустился на стул рядом с Ханной. — У Чипа красивые плечи…
Ханна не ответила и даже не посмотрела на меня. Возможно, я выбрал неудачное время для саркастических замечаний. Тогда я протянул руку и коснулся ее лица. Несмотря на свою отчужденность, Ханна позволила взять себя за подбородок и повернуть лицо так, чтобы я мог видеть ее глаза.
— Я ничего не понимаю, — тихо сказал я. — Может, ты впустишь меня к себе? Объяснишь наконец, в чем я провинился? Что творится в твоей голове? Или за ее пределами?
Она продолжала хранить молчание.
— Ты что, все еще скучаешь по Яну?
В глазах у нее появилась печаль, распространившаяся в следующее мгновение по всему лицу. Сейчас у нее был такой вид, словно ей хотелось заплакать или, наоборот, сдержать подступающие
— Могу я задать тебе один вопрос, Пол?
— Разумеется.
— Зачем тебе все это надо?
— Что именно?
— Да все. Какого черта ты прицепился к Яну? Зачем тебе знать, что с ним случилось? И для чего нужна моя подноготная?
— Ну, ответить на первый вопрос несложно. Ян был удивительно любопытным типом. Послушай… — Я взглянул на олимпийские круги, оставленные чайными чашками на ее столе. — Он был профессором, который ничему не учил. Имел отношение к краже ювелирных изделий. Можно ли представить себе более спокойное и умиротворенное существование, нежели житье профессора, преподающего историю Балтии в Уикендене и обитающего в Линкольне? А между тем он не только носил при себе пистолет, но и дважды стрелял из него. Интересно, что оба раза ему удалось избежать наказания благодаря протекции руководства факультета истории и университета, которому он — чисто случайно, надеюсь — отдавал всю свою зарплату и даже некоторую сумму сверх того. Как он жил? На что? Каким образом сумел войти в контакт с таким одиозным типом, как Вернум Сикль? Чего он боялся? Видишь, сколько набралось вопросов? Ничего удивительного, что мне захотелось узнать, кем был Ян в действительности.
Я сделал паузу, но Ханна никак на мои слова не отреагировала. В такие минуты мне хочется, чтобы мои речи писал за меня лучший, нежели я сам, сценарист.
— Также, — медленно произнес я, — некто, чтобы припугнуть меня, прибил к моей двери конверт с окровавленным человеческим зубом. Признаться, это здорово меня обескуражило. Ведь я не храбрец, вернее, до сих пор мне не приходилось развивать в себе это качество. Однако меня разозлило, что этот некто сразу прибегнул к угрозам, не озаботившись предварительно объяснить мне, почему я не должен писать свою статью и каковы будут последствия, если я все-таки ее напишу, чтобы я сам мог решить, как быть дальше… Ответить на второй вопрос тоже не так трудно.
— Только не говори глупостей, хорошо? — сказала Ханна с заблестевшими вдруг глазами.
— Но это и в самом деле простой вопрос.
Она запустила руки мне под рубашку, прижала к своей груди, обхватив за голые плечи, и стала жадно целовать, терзая мой рот, словно жаждущий пищи голодающий. Затем стащила меня со стула на пол и села сверху. Потом перекатилась на бок, потащив меня за собой так, чтобы мы могли смотреть друг на друга: я — лежа на правом боку, а она — на левом. От покрытого линолеумом пола пахло дезинфекцией и школьным мелом.
— Что ты творишь? — сказал я. — Я совершенно тебя не понимаю.
— Не спрашивай ни о чем. Ну пожалуйста. Скажи, ты можешь сделать для меня одну вещь?
— Конечно.
— Оставь Яна в покое. Дай ему передохнуть. Хотя бы день или два.
— Что ты имеешь в виду?
Она села. Волосы ее испачкались белой меловой пылью, она смахнула ее и снова ко мне прижалась.
— Пообещай мне, что ты оставишь Яна в покое на несколько дней. Ну пожалуйста. А потом делай что хочешь.