Библиотека мировой литературы для детей, том 36
Шрифт:
Старец жаловался, что вынужден был после занятия Темесы гладиаторами укрыться в этом храме вместе с двумя другими жрецами. Он оплакивал печальные последствия осады: Спартак запретил жителям Темесы выходить из города, и теперь уже больше никто, даже те, кто горит желанием, не может посетить храм, не может приносить богу жертвы и дары. Это больше всего огорчало добрейшего старца, ибо каждое жертвоприношение Геркулесу всегда заканчивалось пиром, а жертвы и дары доставались жрецам.
Как видно, священнослужители тех времен, так же как и в наше время и во все эпохи, являлись служителями лицемерия и суеверия.
О религиозном усердии людей забитых, грубых и обманутых
— Вот уже двадцать дней, как никто не посещает храма Геркулеса Оливария, которого так почитали в этих обширных краях Лукании и Бруттия… — произнес, вздыхая, потитий.
— Скажу своему господину, что если он желает, чтобы его дом и владения остались неразграбленными, пусть приходит сюда сам или присылает дары великому Геркулесу Оливарию, — сказала с видом покорного и в то же время глубочайшего убеждения Эвтибида, коверкая латинскую речь.
— Да защитит тебя Геркулес, добрая девушка, — ответил потитий.
И, помолчав немного, он добавил:
— Да, это так… благочестия надо искать у женщин, чаще всего оно обитает в женском сердце. Я тебе только что сказал, что вот уже двадцать дней, как из наших краев никто не приходил сюда и не приносил жертв нашему богу… Это не совсем так. Два раза была и приносила жертвы девушка, кажется гречанка, из лагеря гладиаторов… такая набожная, преданная богу и очень красивая!
Глаза Эвтибиды сверкнули от радости; дрожь пробежала по всему ее телу, и кровь сразу бросилась в лицо. К счастью, темная краска, покрывавшая ее лицо, помешала жрецу заметить румянец, совершенно изменивший ее облик, и узнать, что это была другая, а совсем не та женщина, какой ей хотелось казаться.
— Ах, — произнесла она, стараясь овладеть собой и подавить свое волнение, — ты говоришь, что какая-то молодая женщина приходила сюда из вражеского лагеря?
— Да, да, она была в военной одежде, на перевязи висел меч, и оба раза ее сопровождала черная женщина, вот как ты… Бедняжка немая — по приказу ее госпожи у нее когда-то отрезали язык.
Эвтибида сделала жест, выражавший ужас, затем сказала с напускной простотой и добродушием:
— Из вражеского лагеря… Мой господин говорит, что они наши враги… Даже враги и те поклоняются великим богам… Завтра же я приду сюда до рассвета… я так боюсь гладиаторов!.. И если я не смогу уговорить моего господина присылать дары славному Геркулесу Оливарию, тогда я сама принесу ему свой скромный дар.
Потитий похвалил ее и, поощряя ее благочестие, обещал ей покровительство Геркулеса, а на прощание указал тропинку, которая шла от храма к лощинке между двумя холмами: по ней было легче спускаться и подниматься незамеченной.
Трудно описать, с какой радостью возвращалась в лагерь коварная гречанка. Сердце ее готово было выпрыгнуть из груди. Она нашла такого союзника, о каком не могла даже мечтать: продажность и жадность жреца бросались в глаза, подкупить его не составляло труда, и, может быть, при его посредстве удастся найти какой-нибудь скрытый, потайной доступ к стенам! Во всяком случае — вот отчего трепетало ее сердце, — если ей не удастся пронзить грудь Спартака, то все равно, убив его сестру, она нанесет ему смертельный удар. Жрец и храм помогут ей в этом.
Вернувшись в лагерь, Эвтибида вошла в свою палатку и не выходила оттуда весь день. Ночью она отправилась к палатке претора; ее тотчас же пропустили к Крассу; она сообщила ему о своем открытии и о том, что в будущем надеется достичь большего. Гречанка сказала, что ей нужны деньги, и вождь римлян предоставил
В час пополуночи Эвтибида снова вышла из лагеря; она вела ягненка, двух молочных поросят и несла четырех белоснежных голубей. Она поднялась по тропинке, указанной ей потитием, до храма Геркулеса и пришла туда за два часа до рассвета. Больше часа ждала она, пока потитий открыл ей двери храма. Вместе с двумя служителями он принял дары бедной рабыни и весьма одобрил их.
Разговаривая с потитием, которого звали Ай Стендий, Эвтибида сказала ему, что завтра ее господин собирается посетить храм с богатыми жертвоприношениями богу, если только не побоится выйти из-под развалин храма, где он спрятался. Если же он не пойдет сам, то она уговорит его это лестное поручение доверить ей.
На следующий день она действительно привела с собой рабочего вола, нагруженного вином и зерном; все это от имени своего господина она приносила в жертву богу.
В течение пяти или шести дней Эвтибида посещала храм Геркулеса. Она искусно разузнавала характер Айя Стендия и подготовляла его к кое-каким щекотливым предложениям, которые намеревалась ему сделать. Гречанка открыла жрецу, что она не та, какой ему вначале представлялась. Эвтибида предлагала ему быть с римлянами и за римлян; Красс готов широко вознаградить его и других жрецов, если они укажут место в стене, через которое можно было бы неожиданно ворваться в город.
Жрец был уже подготовлен к такого рода беседе, все же он счел нужным притворно удивиться и сказал:
— Значит, ты… И все же ты была так похожа… Значит, ты не рабыня-эфиопка?.. Гречанка ты… предана римлянам?.. Как же ловко ты притворялась!..
— Мое притворство было военной уловкой.
— Я не виню тебя. Великие боги справедливо покровительствуют римлянам… Они славятся своим благочестием. Жрецы Геркулеса на стороне римлян, которые всегда чтили нашего бога и воздвигли в его честь шесть великолепных храмов в своих городах.
— Будешь ли ты способствовать планам Красса? — спросила гречанка, глаза которой сияли от радости.
— Буду стараться, насколько смогу… что смогу… — ответил потитий.
Вскоре они пришли к соглашению. Жрец обещал, невзирая на опасность, подойти под каким-либо благовидным предлогом к городу, заручившись поддержкой Мирцы, когда она опять придет в храм; они отправятся туда вместе. Он добавил, что ему известна только одна тропинка, ведущая через крутые, обрывистые склоны к месту, где стены почти развалились, и если гладиаторы укрепили их не особенно прочно, то в этом месте легко можно было бы пробраться в город. В заключение он предложил Эвтибиде каждую ночь приходить к нему за сведениями, связанными с их военной хитростью — так благочестивый жрец называл замышленный Эвтибидой заговор. С часу на час могла прийти в храм сестра Спартака, и, стало быть, уже при следующем свидании с гречанкой он, возможно, сообщит ей результаты своей разведки.
Придя таким образом к соглашению, Эвтибида пообещала жрецу десять талантов в счет награды, которую он по завершении дела получит от Красса. На следующую ночь, с немалым трудом смыв с лица темную краску и восстановив свой естественный облик, Эвтибида надела военные доспехи, явилась в храм Геркулеса и передала десять талантов жрецу, который, однако, еще ничего не мог сообщить ей.
Эвтибида пришла на следующую ночь, но Айя Стендия не было в храме. От двух других потитиев она узнала, что Мирца приходила днем и принесла жертву Геркулесу; после этого Ай Стендий пошел вместе с ней в город.