Библиотекарь
Шрифт:
Потом нагрянул вроде бы с пустячной инспекцией Ямбых. А на следующий день он, исполненный важности, вдруг объявил, что читальня находится под домашним арестом. Проблема, сначала не существовавшая для Совета, вдруг за сутки оказалась раздута до угрожающих размеров трибунала. И что было самым трагичным – исчезнувший малой песчинкой в житейском море читатель Оглоблин грозил обернуться камнем на шее всех широнинцев. Заявлять о нем уже было поздно, оставалось лишь уповать, что его не хватятся наши ревизоры.
Люди Ямбыха рыскали по городу
Наконец, он в третий раз дал о себе знать: «Товарищ Вязинцев! – с ликующим визгливым задором прокричало в трубке. – У меня важное сообщение. Соберите сегодня вечером всю читальню!». Не понятно, куда клонил хитрый порученец. Вероятно, Ямбых что-то разнюхал и теперь этим общим сбором он пытался вывести нас на чистую воду. Тогда бы пришлось объяснять, куда подевался читатель Оглоблин. «Роман Иванович, – осторожно предложил я, – может, не стоит всех тревожить? Давайте я Селиванову позову и Дежнева. Это старейшие уважаемые читатели…»
Ямбых не спорил и назначил встречу на семь вечера.
«В конце концов, – успокаивал я себя остаток дня, – зачем ему нас пересчитывать? Наверняка о широнинской читальне он знал понаслышке. Даже если бы его ознакомили с коллективным фото читальни, вряд ли бы он запомнил каждого широнинца в лицо. – Так думал я. – Ямбых здесь только разобраться, почему к нам прицепились кавказские бандиты».
Тогда вечером и прозвучало колючее больничное слово «карантин».
– Для объективности нашей ревизии, – скупо пояснил Ямбых. – Кстати, у вас в читальне имеются мобильники?
– Откуда, позвольте спросить? – с гордым неудовольствием произнесла Маргарита Тихоновна. – Мы что, бизнесмены или воры какие-нибудь?!
– Да ладно вам… Двухтысячный год на дворе, – скривил губы Ямбых. – Мобила уже давно не предмет роскоши…
– Но среднего достатка, – заключил Марат Андреевич. – Этим похвастать мы, увы, не можем. А в чем проблема, товарищ Ямбых? Срочно понадобилась сотовая труба?
– Как раз нет, – Ямбых отмахнулся. – Карантин в первую очередь подразумевает полную информационную блокаду…
– То есть?… – насторожился Марат Андреевич.
– Мы настаиваем, чтобы на период ревизии у вашей читальни были обрублены все внешние контакты!
– Телефоны в домах отключить? – спросила Маргарита Тихоновна.
– К сожалению, это уже не выход. Вам предписывается покинуть город всей читальней.
– И куда же нам податься?
– Туда, где вы будете изолированы. Об этом мы и должны договориться.
– Слушайте, Роман Иванович, – я встрял в беседу. – Это перебор. Мы не собираемся мешать вашей работе. Зачем нас изолировать, мы же не желтушные… – я улыбнулся, но Ямбых оставался хмур и сосредоточен.
– Широнинцы, не прикидывайтесь, будто вам не ясен смысл
– В толк не возьму, о чем вы! – невозмутимо пожала плечами Маргарита Тихоновна.
– Да бросьте комедию ломать, – устало отмахнулся Ямбых. – Все вы понимаете…
Ветер дохнул стылым облетающим августом, взметнул занавески. Ямбых ладонью прихлопнул к макушке вспорхнувшие на сквозняке сальные пряди. Из коротких рукавов его несвежей рубашки потянуло удушливым потом, от которого не спасало открытое настежь окно.
– А без карантина не обойтись? – попробовал уломать я порученца, но нарвался на обратную реакцию.
– Вас что, угнетает невозможность секретничать? – Ямбых прицельно глянул на меня. – Только сразу возникает нехороший вопрос, с кем и по какому поводу. Что прикажете докладывать в Совет?!
– Да какие секреты, Роман Иванович! Всюду вам заговоры мерещатся, интриги. Это чертовски неудобно. Товарищам на работу ездить нужно.
– Возьмете отпуска. За свой счет. Не маленькие, придется потерпеть. Тем более всего на две недели.
– Слушайте, – не сдавалась Маргарита Тихоновна. – Вот я пожилой нездоровый человек. А если мне плохо станет?…
– Товарищ Селиванова, кажется, не поняла всей серьезности момента, – изумился Ямбых. – От результата моего расследования зависит дальнейшая судьба вашей читальни! Это хоть ясно?!
– Я без врачебной помощи умереть могу!
– Раньше надо было соображать, а не разборки устраивать и на слабое здоровье жаловаться.
– Наделили холуя полномочиями, – голос Маргариты Тихоновны задрожал от гнева, – вот и катается в них, как пес в дерьме!
– Сделаем вид, что я не обиделся, – Ямбых равнодушно уставился в окно.
– Роман Иванович, – ухватился я за новую идею. – А давайте мы пересидим за городом, у наших читательниц там частный дом. Место глухое, телефона нет, вполне подходит для карантина…
Ямбых, все так же глядя вбок, выстучал пальцами на столе сумбурный марш.
– Хорошо, – сказал он после напускного раздумья. – Я пойду навстречу вашей просьбе. С завтрашнего дня вы переселяетесь. Требования прежние: исключить контакты и поездки. От души советую проявить сознательность, во избежание роковых неприятностей. – Он взял со стола спичечный коробок, поддел ногтем спичку и зажал в зубах, как папиросу.
– Нам дня не хватит, – сразу попросил я. – Давайте хотя бы к концу недели.
– В чем проблема? – Ямбых, скособочив оскаленный рот, ковырнул спичкой промеж самоварных коронок.
Маргарита Тихоновна брезгливо отвернулась.
– Дело-то хлопотное, товарищ Ямбых, – торговался я. – Отпуск оформить, вещи собрать, продуктов впрок закупить, транспорт организовать…
– У вас же был микроавтобус, если мне не изменяет память…
Пока я лихорадочно думал, что наплести, мол, продали «раф» за долги и на лечение читателя Вырина…