Бич Божий
Шрифт:
— Быстро! Вниз! — крикнул Жеривол. — Эти позовут подмогу. Надо проскочить!..
И они устремились назад к подземному ходу...
...Утром Суламифь вышла из детинца и направилась к Подольским воротам, чтобы, по велению Настеньки, обратить в деньги драгоценности и купить на них лошадь и возок. Доски мостовой были мокрыми от растаявшего снега. Город просыпался: потащились подводы, разложили товары на лавках купцы, со своим инструментом шли по улице плотники... Вдруг хазарка услышала за
— Суламифь, ты ли это?
Обернулась и увидела дочь Вавулы Налимыча.
— Вот удача так удача, — подошла к ней Меньшута вплотную. — Я иду и думаю, как тебя найти, — глядь, а ты сама шествуешь по улице. У меня к тебе дело.
У служанки отлегло от сердца: девушка с Подола вряд ли представляла опасность для их предприятия.
— Не хочу толковать при всех, — сморщилась юница и взяла хазарку под локоток. — Вот сюда свернём... Прочь от посторонних ушей...
Наконец, остановившись у какого-то глухого забора и взглянув по сторонам — нет ли кого поблизости, — девушка сказала:
— Побожись, что не выдашь меня Люту с Ярополком... Э-э, да ты иудейка, всё одно можешь обмануть... Поклянись хотя бы: «Лопни мои глаза, коли я продам!» Говори.
— Лопни мои глаза... — неуверенно повторила та. — Коли... продавать...
— Верю, верю. В общем, слушай. Этой ночью Милонег сбежал из узилища...
Суламифь вскрикнула от радости, но Меньшута цыкнула сердито:
— Тихо! Что орёшь? Разговор секретный... Значит, он укрыт сейчас в потаённом месте. Будет там до вечера. А как солнце сядет, станет ждать княгиню за городом, возле княжьей купальни на Днепре. Сможет — пусть приходит. Коли нет — Милонег уедет один. Поняла? Передашь Анастасии?
— Да, да, поняла, передашь, конечно...
— Ну ступай тогда. И учти: Милонега охраняют друзья. Коли вместо княгини явится к купальне Блуд или Лют с дружиной — им несдобровать.
— Нет, нет, передашь только госпоже... — И хазарка, по-утиному переваливаясь в тулупе, заспешила обратно в сторону детинца.
А Меньшута прикусила губу и подумала, чуть не плача: «Дура я набитая, бестолочь окаянная, голова садовая... На моём месте другая извела бы соперницу, разлучила их, каверзы настроила... Ну а я... своими руками... отдаю любимого... Матерь Берегиня, что за участь моя такая?! — Глубоко втянув воздух и прикрыв глаза, как бы вдавливая накатившие слёзы в себя обратно, девушка закончила мысленную тираду: — Ничего, может, обойдётся. Говорили, что княгиня болеет. Во дворце охрана... Вероятно, сил у неё не хватит... Или стража её не пустит... князь прищучит... Мало ли что бывает на свете!.. Лишь бы не пришла! Это будет счастье!..»
...А Свенельд и Лют, обнаружив пропажу узника, поставили на ноги всю дружину. Обыскали дом Жеривола и дом Григория, рыскали по дворам и улицам, прочесали постройки вдоль ручьёв Юрковица и Клов. Но безрезультатно! Мстиша усилил караулы на всех городских воротах, а из конников сформировал патрульные группы — по двое, по трое — объезжать городские концы. На дорогах в сторону Овруча, Пинска, Переяславля, Чернигова боевые отряды расположил. Зло заметил отцу: «Мышка в мышеловке. Буду я не я, коли не сверну ему шею». А Свенельд посмотрел на него задумчиво: «Это проба сил... Схватишь Милонега — значит, Киев наш... — А потом добавил: — Не забудь приглядывать за княгиней. Жериволов сын сделает попытку с ней снестись — помяни моё
...Потаённым же местом, где скрывался молодой человек, была купальня. Вытащив Савву из узилища, ещё затемно посадили беглеца в бочку из-под вина и с восходом солнца провезли через боковые Кузнецкие ворота, где стояла менее суровая охрана. Правил лошадью брат Паисий, сзади на телеге, возле бочек, находились два причты, подручных волхва, — Ёрш и Немчин. Спрятав Милонега и болгарского инока за дверями купальни, оба начинающих чародея продали бочки на Подоле, а на вырученные деньги накупили сена — чуть ли не целый стог. Навалили его на телегу, укрепили сверху палкой и двумя длинными верёвками, пообедали у знакомой старушки (та всё спрашивала: что везёте да куда путь держите, и пришлось ей наврать с три короба), а под вечер возвратились на берег. Можно было ехать, закопав Милонега в сено, но влюблённый медлил, ждал прихода княгини.
— Бесполезно, Савва, — урезонивал его брат Паисий, говоря по-гречески. — Сам подумай: как она пройдёт? Все окрестности кишат княжеской дружиной. А тем более не известно, удалось ли Меньшуте передать ей о месте встречи.
— Понимаю, да, — соглашался юноша. — Ну, ещё подождём немного. Пять мгновений погоды не делают...
— На счету каждый миг, — возражал ему Ёрш. — Нам придётся ехать не по дороге, а по берегу, делать крюк, и в кромешной тьме это очень сложно.
— Мы должны выбраться к Ирпени до восхода солнца, — вторил ему Немчин. — А с рассветом пересядем на лодку — и тогда поминай как нас звали! Вверх по Днепру — до Припяти, по Ужу и по Норину — поплывём до Овруча...
— Верно, верно, — отвечал Милонег. — Погодим чуточек — и всё...
Минуло ещё полчаса, но княгини не было. Сумерки сгущались. Время поджимало. Молодой человек с горечью сказал:
— Ладно, поспешим.
Он устроился в сене, а помощники Жеривола — спереди и сзади телега: Ёрш на передке как возничий и Немчин на задке в качестве охранника. Брат Паисий не поехал, остался в Киеве.
— Ну, благослови вас Господь, — произнёс монах. — С Богом. Трогай!
Ёрш стегнул коня... И телега, поскрипывая колёсами, растворилась в вечернем мареве.
Вдруг Паисий услышал частое дыхание. С юга, со стороны Киева, выплыла фигура — тонкая, девичья, — раздались шаги, и к нему приблизилась молодая женщина — с бледным иконописным лицом, чёрными большими глазами.
— Ты княгиня?! — поразился чернец, спрашивая по-гречески.
— Да... они уехали?..
— Я попробую их догнать. Жди нас тут, — и Паисий бросился за исчезнувшей в темноте подводой.
Он догнал телегу через пару минут. Бухнул, задыхаясь:
— Стойте!.. Она пришла!..
Милонег вынырнул из сена и, не слушая никого, устремился назад, к купальне. Он не чувствовал под собой земли. В самом деле! Глина берега не касалась его подошв. Юноша летел, словно подхваченный яростным воздушным потоком, — может быть, Стрибог нёс его на крыльях, может быть, архангел Гавриил — переносчик благих вестей?.. Ближе, ближе — вот они уже в нескольких вершках друг от друга — руки протянуты навстречу — пальцы соприкоснулись! — плечи, губы, мокрые от слёз щёки — всё слилось в поцелуе...