Бич сновидений
Шрифт:
— Что случилось? Кто-то преследует вас? Может быть, присылает письма с угрозами?
— Странно, что вы спросили… — произнес Чжен задумчиво. — Я ни с кем это не обсуждал, но вы удивительным образом вызываете доверие…
Феликс усмехнулся невольно.
— Я выложил в сеть первые главы своей книги и сразу получил ответ. Обвинение во лжи. — Бэйцзинец снова нервно затянулся. — Требование немедленно прекратить пятнать имена героев, убрать порочащие сведения, а еще лучше обратиться к другой теме. И если я не сделаю этого, могу лишиться сначала рук, строчащих
— Весьма поэтично, — произнес Феликс, наблюдая как ночь, скрытая за бамбуковой шторкой, жадно вытягивает из комнаты тонкие струи дыма.
Чжен снова поднял руку с сигаретой, зажатой между указательным и средним пальцем. Забинтованный мизинец был гораздо короче, чем полагалось.
— Что у вас с рукой?
— Случайность, — небрежно отмахнулся Чжен. — Слишком острый нож. Соскользнул, и я лишился фаланги.
— Не поехали к врачу? — продолжал допытываться Феликс.
— Я же говорю, это пустяк, — резко оборвал его вопросы писатель.
Феликс не стал настаивать. Возможно, Чжен не запомнил, что случилось, вернее — его воспоминания безжалостно стерли.
А возможно, напротив, хотел бы — да не мог — позабыть, что произошло с его рукой.
Ученику Нестора была знакома эта практика дэймосов. Он сам видел пару коробок с отрезанными частями тел в тайниках учителя. Полный контроль над жертвой с помощью подобных трофеев.
И по всем признакам, Чжен был на крепком крючке.
Нарушена система терморегуляции. Ему жарко, хотя в комнате реальный холод. Он перестал следить за собой — первый шаг к затяжной депрессии. Окно не занавешено — сам того не понимая, он дает возможность постоянно наблюдать за собой.
— Вы убрали книгу из Сети?
— Убрал. Но что-то подсказывает, в этом уже нет смысла. — Тот протянул Феликсу смятую пачку.
Юноша взял сигарету, но не закурил, хотя очень хотелось, просто поджег ее и держал в пальцах, затянутых тонкой тканью перчатки, время от времени стряхивая столбики пепла на пол.
— Не думали уехать? — спросил дэймос.
— Полагаете, от них можно бежать? — глухо рассмеялся Чжен. — Я сомневаюсь.
— А вы не пытались?
— Нет, — он тяжело опустился на кровать, заскрипевшую под его весом. — Никакого смысла. Мне намекнули, что они везде. И всегда найдут, куда бы я ни шел.
— Я могу почитать вашу книгу? — Феликс ногой выдвинул табурет из-под стола, сел напротив писателя.
— Зачем вам? — с прежней усталостью спросил мужчина. — Впрочем, читать нечего. Я уничтожил все материалы.
В комнате повисла пауза, наполненная посторонними звуками: скрипом полов в соседних квартирах, капаньем воды.
«Апатия», — думал Феликс, рассматривая собеседника. — «Подавленная воля. Ну, и физическая боль. Таким человеком легко управлять».
— Чжен, заварите чаю. И заодно расскажите, как вы работали с Икаром Стратосом.
Тот послушно поднялся. Шагнул к кухонному углу, отодвинул занавеску, за которой скрывалось несколько полок. Но затем замер и настороженно оглянулся на гостя.
— Работал,
Чжен порылся среди мисок и плошек, достал чайник из темной шершавой глины, такие же маленькие чашечки, поставленные одна в другую, каменную ступку и узкий стальной нож. В общем, все для заваривания пуэра. А вот и сам он — круглая спрессованная плашка зеленовато-черного цвета. От нее пахло землей и сухими корнями.
— Двадцатилетний Пуэр, — пояснил бэйцзинец. — Произведен в провинции Юньнань. Форма прессовки Бин Ча.
— И над чем вы работали вместе? — спросил Феликс, которого абсолютно не интересовали подробности чайной церемонии, но ему надо было отвлечь внимание человека на бытовые мелочи и слегка отцепить сознание от блоков.
Чжен включил маленький электрический чайник, такой же замызганный, как и все в этой комнате. Отколол небольшой кусок пуэра ножом и начал растирать в ступке.
— Этот сорт двадцать лет выдерживался в земле, — пояснил он Феликсу. — Нужно смыть пыль и микроорганизмы, которые завелись в нем за это время.
— Ну да, — отозвался тот, и вновь вернул писателя к интересующей его теме: — Ваша работа была как-то связана с надвигающейся экологической катастрофой в Бэйцзине?
— Существует несколько способов приготовления Пуэра, — продолжал неторопливо, со вкусом рассказывать Чжен, как будто не слыша гостя. — Например, с предварительным прожариванием, которое обеспечивает необходимую дезинфекцию.
Голос писателя звучал мягко и плавно, журчаще, словно вода, бессмысленно переливающаяся из одного сосуда в другой. В иное время и в ином месте слушать его было бы даже занятно. Однако Феликс, внимательно наблюдающий за жертвой дэймоса, понимал, что расслабляться нельзя.
Чжен выключил чайник, плюющийся паром, скользнул взглядом по столу, его рука дернулась, и в тот же миг танатос резко уклонился в сторону. Мимо пролетел нож, предназначенный для разрезания лепешек Пуэра, и с гулким ударом воткнулся в стену.
Чжен оглянулся. Его лицо было отрешенным, неподвижным.
— В чайном каноне Ча Цзин, созданном во время династии Тан, — произнес он умоляющим голосом, — первом в истории трактате об этом благородном напитке, чайный мудрец Лу Юй говорил…
— Чжен, — невозмутимо произнес Феликс поднимаясь. — Так что там со сроками накопления критической массы ядовитых отходов производства? Вы знаете, что произошло с Икаром? Вы знаете, что его убили?
— Лу Юй говорил… — повторил тот с упорством заведенной куклы, — что чай это символ гармонии и единства мироздания. Поэтому приготовление его очень важный и неторопливый процесс.
Феликс уже понял, что никаких других слов Чжен произнести не может. Даже если очень хотел дать ответы. Запрет на эту тему был в его подсознании.
Ударом ноги юный танатос толкнул ему навстречу стул. Чжен запнулся, падая. Феликс перепрыгнул через него, оказался возле плиты.
— В монастыре Лу Юй постиг мудрость и… — продолжал бормотать человек.