Бич сновидений
Шрифт:
И, конечно же, столкнулся на лестнице с командой лучников, дружно направляющейся на состязания.
— Это ты так рано встал? — осведомился тренер, — или поздно лег?
— Поздно встал, — пробормотал дэймос.
— Я взял твою форму, — шепнул ему сосед по комнате.
Поборов неприятное ощущение, вызванное тем, что посторонний трогал его вещи, Феликс кивнул, благодаря, и незаметно закинул в рот пару таблеток транквилизатора.
Сознание тут же прояснилось, вместо усталости, затягивающей голову серой паутиной, вернулась ясная, прозрачная до кристальности ненависть. И стрелы в мишени он пускал, видя на их месте своих врагов.
Вышло весьма успешно. Домой Феликс вернулся с серебряным кубком.
Но первое место заняла Мия.
? рисовая водка.
? Сладкие лепешки ореховой халвы.
Глава 3
ПЕРЕКРЕСТЬЕ ИНТЕРЕСОВ
Нестор ждал его.
Торопливо вышел навстречу своей раскачивающейся походкой старого моряка, крепко стиснул руку в обычном своем приветствии, окинул пронизывающим взглядом из-под кустистых бровей.
— Всех, кого видел, уложил? — спросил он хмуро, но без неодобрения.
Феликс кивнул молча.
Нестор прошел в комнату, где стояли две кровати на расстоянии достаточном, чтобы, протянув руку, коснуться человека, лежащего на соседней.
Как был в одежде, молодой танатос рухнул на покрывало, расшитое желтыми шелковыми листьями. И сон сразу принял его в свои бережные, глубокие объятия. Настоящий сон. Без обмана. Наполненный тишиной и покоем надежного убежища. Нестор появился в нем спустя один единственный удар сердца.
В этой реальности старый дэймос не выглядел ни уставшим, ни немощным. Сила сновидящего, казалось, физически ощутима и пронизывает расходящимися волнами все пространство снов. Ассоциация с валуном, брошенным в тихую заводь, и поднявшим нешуточное волнение становилась все более зримой.
Дом выпустил двух танатосов за ворота, где начиналась путаница дорог, ведущих в сны-подсознания.
Феликс безошибочно определил нужную. Едва намеченная тропинка в ночной мгле.
Тени сливались в бесформенные образы. Высокие деревья. Пагоды, взлетающие до неба и складывающиеся как гигантские зонты, чтобы вновь превратиться во мрак. Горы, с которых срывались водопады из дыма…
Иллюзорный мир поволновался еще немного и застыл, обретая стабильность устойчивой структуры.
На ровной каменной площадке находился дэймос.
Господин Лихонг заметно нервничал. Он выглядел почти также, каким Феликс увидел его в подсознании Чжена, даже одежда не изменилась. Лишь самодовольная решимость все большее растворялась в откровенной неуверенности.
Когда молодой танатос приблизился, скрытый тенью сна, невидимый и неощутимый — ночная декорация сменилась на менее эффектную, но вполне узнаваемую:
Беседка над прудом с лотосами в бэйцзинском парке.
Дождь лупит по широким зеленым листьям и цветам, гремит по крыше. Заглушает все посторонние звуки. Скрывает следы…
Почти скрывает. Феликс ощутил за фигурой Лихонга присутствие кого-то иного. Могущественного и накачанного до предела силой сновидения. Та кипела и сминала реальность сна, словно кислота, падающая на пленку.
Его образ проявился как фотография при печати — только что обскурум в одиночестве нетерпеливо постукивал пальцами по темному дереву парапета беседки, и вот уже напротив него стоит второй.
Феликс рассматривал его с легким удивлением. Казалось, с бэйцзинцем собралась беседовать мраморная статуя. Сон стер с этого сновидящего все краски или их не было изначально. Белое лицо, прямые бесцветные волосы, глаза почти лишенные радужки и лишь намек на зрачок, светлая одежда.
Альбинос.
— Ты задерживаешь перевод. — Говорил он тихим голосом, лишенным выражения: — Уже неделю я не получаю обещанного.
— У меня трудности… — сделал попытку оправдаться его собеседник.
Было видно, что он пасует перед танатосом, желает закончить неприятный разговор как можно быстрее, но не может уйти без позволения.
— Я знаю, что у тебя трудности. Но было время для того, чтобы разобраться с ними.
— Невозможно вечно скрывать дождь из химикатов, — огрызнулся Лихонг, — и наступление пустыни. Люди не слепые.
— Это ты слеп, — спокойно констатировал альбинос. — Меня не интересуют проблемы населения Бэйцзина. Чжен мертв. Наблюдатели мертвы. Кто-то изрядно покопался в твоем подсознании, а ты даже не заметил этого.
Лихонг развернулся, оглядываясь, рыская напряженным взглядом по сторонам — пытался обнаружить следы постороннего воздействия. Но вокруг не было ничего: только дождь, лотосы, тающие в серой мгле падающей с неба воды… и мокрые перила беседки над прудом.
— Кто-то из мастеров сна? Это невозможно!
— Друг мой, не дай мне повод считать, что ты не только слеп, но еще и глуп. — С легкой усталостью произнес альбинос. — Думай, кому перешел дорогу, и не заставляй меня беспокоиться о моих интересах. Как ты разберешься со своими проблемами, меня не волнует.
Белая фигура растаяла, словно клок тумана, не оставив после себя следов.
Крадущий сны продолжал стоять, задумчивый и отстраненный.
Нестор же, в это время, последовал за его собеседником…
Феликсу было совершенно ясно, что теперь они могут убить Лихонга. И сделать это прямо сейчас. Тот являлся нитью к неизвестному танатосу, но и альбинос, выходило, мог через него добраться до Феликса, раз уж он ощутил чужое появление в подсознании обскурума. Есть ли риск, что сильный противник не ушел так глубоко, как пытался показать? Возможно, сейчас он следит за тем же местом в мире сновидений, за которым наблюдали они с Нестором.
Феликс знал, что должен убить Лихонга сам. Появиться перед ним, заставить испытать боль… вспомнить. Однако спутник молодого дэймоса решил иначе.
Заслонив собой небо, из пустоты надвинулась огромная тень. Ученику Нестора почудилось, будто он видит в густоте этой тени, в ее чернильной тьме, очертания огромного северного медведя. Силуэт клацнул пастью, всего один раз — и растворился.
Не осталось ни Лихонга, ни беседки, в которой проходила встреча, ни самого фрагмента сна.
Серая мгла разрыва зияла на месте прежнего вполне оформленного пространства.