Билет в счастливую жизнь

Серова Марина

– Да, и это мы тоже выяснили, – кивнул он, ничуть не смутившись. – Несколько раз в течение дня она действительно отходила с рабочего места. Но дверь в подъезд была закрыта, и войти в отсутствие консьержки мог только тот, кто жил там. То есть человек с ключом от подъездной двери.

– Хм… А как насчет камер? Насколько я знаю, в домах, где есть консьержка, должны быть и видеокамеры, по крайней мере у входа.

– Да в том-то и дело, что нет камер! – с каким-то даже возмущением буркнул Анатолий. – Как так можно? Элитный дом, с консьержкой, но на камеры решили не тратиться! А ведь с системой видеонаблюдения все было бы гораздо проще!

Я

согласно кивнула: он прав. Были бы камеры, на них, по крайней мере, фигуру преступника можно было бы заметить. А тут… Ну да ладно.

– Ну, хорошо. Но тогда непонятно, как же преступник оказался в квартире Подхомутникова? – спросила я. – Не телепортировался же он?

– Вот и нам тоже хотелось бы получить ответ на этот вопрос. Но – увы… Нет, другой возможности попасть в квартиру художника, кроме как подняться в лифте или по лестнице, просто не существует. Но для этого опять-таки необходимо пройти через наблюдательный пост консьержки.

– А как насчет окон первого этажа? – задумалась я.

– Тоже проверили, все окна забраны решетками, – порадовался своей сообразительности парень. – К тому же окна выходят на открытое пространство – двор, где бабушки сидят на лавочках, мамочки с детишками гуляют, и так далее. И магазины круглосуточной торговли. Вряд ли преступник рискнул бы снимать решетки и лезть через чужую квартиру.

– Консьержка точно не могла отойти, оставив входные двери открытыми? – спросила я.

– Клянется и божится, что отходила только днем и двери были закрыты. Думаю, что так оно и было, женщина очень переживает случившуюся трагедию. У меня сложилось впечатление, что говорит она искренне.

– А что со второй сменщицей? Вы ее упоминали? Сутки дежурит один человек, потом на вахту заступает другой.

– Да, это так, – согласился Анатолий.

– Так вы допросили вторую дежурную? – спросила я.

– Да нет, – несколько растерянно произнес Загребенников, – а зачем? Сменщица никакого отношения к делу не имеет, она ведь сменилась за сутки до убийства. Какой тогда смысл ее допрашивать?

– А смысл в том, что убийца мог прийти в подъезд гораздо раньше, чем на дежурство заступила та консьержка, которая находилась на вахте в день убийства Подхомутникова. Преступник пришел загодя, подыскал себе подходящее укрытие. Возможно, он изучил распорядок дня художника, установив за ним наблюдение. Таким образом, убийца точно знал, в какое время суток Подхомутников бывает дома, а когда – отсутствует. То есть убийца все продумал и тщательно подготовился к совершению преступления. Что скажете, Анатолий?

– Да, вы правы, Татьяна Александровна. – Загребенников взял со стола свои очки и повертел их в руках. – Мы как-то упустили из виду такой вариант. Вполне возможен такой поворот событий, о котором вы говорите.

– Но главное все-таки не это, – заметила я.

– Да? А что же?

– Куда делся убийца Подхомутникова после совершённого преступления? Ведь, по словам, консьержки, никого постороннего в доме не было, все только свои. То есть и приходили, и выходили только постоянные жильцы. Ну и как же в таком случае убийца ушел из квартиры?

– Да… Действительно, загадка… Прямо мистика какая-то, Татьяна Александровна, – обескураженно проговорил Анатолий. – Хотя… Может быть, сообщники?

– Да, тоже вариант, – кивнула я. – Либо сообщники, либо человек банально был хорошо знаком с кем-то из этого подъезда.

– Зашел в гости, вышел из квартиры с какой-то целью, дождался Подхомутникова, убил

и вернулся? – подхватил мою мысль на лету парень. А я задумалась. Если бы все происходило в дневное время суток – такой вариант вполне можно было бы рассмотреть. Но в районе полуночи ходить в гости, да еще таким загадочным образом? Впрочем, возможен и еще один вариант. Преступник общался с кем-то с первого-второго этажа и все же рискнул выбраться через окно, например.

– Анатолий, скажите, вы обыскивали подъезд или только квартиру?

– Квартиру – да, разумеется. Подъезд – нет, не обыскивали, – покачал головой парень. – Побеседовали с соседями этажом ниже, выше – только технический этаж, Подхомутников на последнем этаже жил. Поговорили с консьержкой – и все. Никто ничего не слышал. Да и что там слышать-то? Если Подхомутникова неожиданно стукнули по голове. Это же не огнестрел!

Я кивнула, а потом озадачилась:

– Постойте, а что с квартирами на той же лестничной площадке?

– Так у него единственная квартира на этаже! – с каким-то даже восторгом сказал Анатолий. – Совершенно роскошная!

– Ага… – кивнула я. И внезапно даже для себя воскликнула: – А вот и лазейка для нашего преступника! – фыркнула я. – Если предположить, что он после убийства выжидал в подъезде удобного случая, мог вполне дождаться полиции и незаметно ускользнуть. Или… в те полчаса, что консьержка топталась у дверей Подхомутникова. Изнутри ведь дверь подъезда можно открыть без ключей?

– Татьяна Александровна, гениально! – восторженно воскликнул стажер, набрасывая заметки в блокноте. А я пожала плечами. Ладно, хватит толочь воду в ступе.

– Вот что, Анатолий, – я решительно поднялась, – мне необходимо осмотреть квартиру Подхомутникова. Вы сказали, что квартира опечатана?

– Да, конечно, – подтвердил стажер. – Так ведь положено по закону.

– Это понятно. Но ключи от нее имеются? – спросила я.

– Ну конечно, имеются.

– Тогда давайте прямо сейчас поедем на квартиру художника и осмотрим ее еще раз, – предложила я.

– Хорошо, Татьяна Александровна, – согласился Загребенников. – Сейчас я только схожу за ключами.

По дороге мы с Загребенниковым обсуждали версии совершённого убийства.

– Анатолий, скажите, вы уже очертили возможные мотивы, которыми руководствовался преступник? – спросила я.

– Да, кое-что есть. Мы начали с того, что стали выяснять, могла ли быть кому-либо выгодна смерть Подхомутникова. Опросили для начала самый близкий круг тех, кто с ним общался.

– И что вы выяснили? – спросила я.

– Вы знаете, художник, судя по отзывам, в принципе был, в общем-то, неконфликтный человек. Вежливый, рассудительный, владел своими эмоциями. Но вместе с тем – принципиальный. Будучи владельцем картинной галереи и устроителем художественных выставок, Подхомутников являлся довольно-таки важной величиной в художественном мире. Ну, он мог отказать в персональной выставке, если считал, что картины, отобранные на нее, недотягивают до эталона. А с другой стороны, искусство ведь – вещь очень тонкая, неоднозначная. Кому-то нравится классика, кому-то – абстракция. Я это к чему, собственно, говорю. Секретарь Союза художников – Владислав Шляпников – тот самый, что приходил утром к Подхомутникову, сообщил, что накануне убийства у Подхомутникова произошел серьезный конфликт с художником Григорием Переводниковым. Подхомутников отказался брать его картины, ну, то есть отказал по существу в устройстве персональной выставки.