Биография голубоглазого йогина
Шрифт:
Пандит Шеш Нараян вошел в комнату, неся при помощи железных щипцов раскаленную жаровню с углями.
Пандит, Хари Пури Баба и я сели треугольником, в центре которого стояла жаровня. Комната начала наполняться дымом.
Подняв глаза к небу, пандит начал петь мантры. Магические слоги непрерывным потоком изливались из его рта. Я понял, что Шеш Нараян взывает к великим силам Вселенной. После каждой фразы, ведической "слоки", он бросал на пылающие угли растертые в порошок благовония, одновременно произнося "сваха!" и посвящая подношения жене бога огня.
Я смотрел на поднимающийся от углей белый дым, в котором была сокрыта подносимая богам жертва священных слогов. Шеш Нараян капнул на мою правую руку святой водой, насыпал туда же риса, цветочных лепестков, снова капнул воды, все это время продолжая петь мантры. Закончив ритуал, он взял с алтаря большой медный сосуд "катори" и велел мне выпить из него. Плескавшаяся в сосуде жидкость странного зеленоватого цвета очень подозрительно пахла.
— Что это? — спросил я у Хари Пури Баба.
— Ничего особенного, — ответил он. — Это жидкость, которая позволит твоему телу избавиться от загрязнений, нектар, приятный природе.
— Что это? — повторил я.
— Пять продуктов, производимых коровой: молоко, творог, топленое масло, коровья моча и ее кал, — ответил на сей раз Хари Пури, говоря так спокойно, будто ничего особенного в употреблении напитка из подобных ингридиентов не было.
— Серьезно? И я должен выпить это? — изумился я, молясь, чтобы это было шуткой. Однако на вкус жидкость оказалась не такой ужасной, как я опасался. Я представил, что каждая моя клетка превращается в золото по мере того, как жидкость проникает в тело. Выходя из комнаты, пан-дит обернулся и улыбнулся мне. Рагунатх Пури передал мне приготовленный сверток.
— Настало время просить меня о том, чтобы ты стал моим учеником, моим "шишья", — сказал Хари Пури Баба.
Я поднял сверток и положил его у ног Хари Пури с просьбой сделать меня его шишья.
В этот момент вмешался Рагунатх Пури. Я понял из его речи лишь слово "гуру".
— Я не его гуру! — закричал в ответ Хари Пури Баба по-английски.
— Разве нет? — поразился я.
Указав на алтарь, Хари Пури Баба объяснил мне, что становится мне не гуру, а "шакти гуру", гуру-свидетелем того, что я стал учеником главы йогинов, Гуру Даттатрейи, Того, Кто указывает Путь. Маленькая бронзовая иконка на алтаре изображала Даттатрейю полностью обнаженным, с тремя головами, принадлежавшими Браме, Вишну и Шиве.
— Его милостью ты входишь в мир учениче
ства и знания, — сказал Хари Пури Баба. — У его ног ты сидишь. Он твой гуру. Я лишь помощник Вот Он, сидит на алтаре и одновременно находится в нашем кругу, в нашей маленькой мандале, составленной из пяти саньясинов, идущих по Пути. Эти саньясины будут твоими пятью гуру. У меня есть много подарков для тебя, и первый — это твои пять гуру. Каждый из них преподнесет тебе свой подарок. Мой второй дар это гуру-мантра, слоги и звуки, которые привяжут тебя ко мне и через меня — к Пути, это основа и главное прибежище.
Хари Пури Баба потянул себя за бороду и нахмурился.
— Посвящаешь ли ты свою жизнь познанию Бога? Познанию собственного Истинного Я, "брахмавидье"? — спросил он.
Я начал колебаться, ведь это был мой первый серьезный обет в жизни. "Что, если я не прав?
– спрашивал я самого себя. — Может, не стоит делать этого?" И вдруг я понял, что через эту ли инициацию и с помощью этого гуру, или любого другого, или вообще своими силами, но я всегда буду стремиться к Пути Знания. Такой обет, который я уже давно дал самому себе, был самым важным.
— Да, посвящаю, — ответил я.
— Может, ты лучше вернешься в свою деревню и оставишь традицию ученичества? — строго спросил меня Хари Пури Баба.
— Нет, — трижды ответил я на трижды заданный вопрос, потому что знал, что никогда не смогу вернуться к прежней жизни в Калифорнии.
Магнал Бхарти, один из пяти гуру, накинул оранжевый дхоти на мою голову. Я услышал, как несколько благословляющих капель упали на ткань, растягиваемую тремя гуру. Хари Пури Баба проник в мою оранжевую пещеру с ножом в руке.
— Не бойся, больно не будет, — прошептал он и наклонил мне голову, срезая довольно тупым ножом прядь волос.
Он обнял мою сверкающую побритую голову своими руками и повернул ее так, чтобы правая сторона оказалась прямо напротив его губ. Дыхание щекотало мне ухо.
— Теперь закрой глаза, сконцентрируйся и случай очень-очень внимательно, — прошептал он еще тише.
Время остановилось, наступила тишина, мир словно перестал существовать, и Вселенная совсем опустела. А затем налетел ветер, обжигающий ураган. Мое правое ухо взорвалось горячим пламенем, когда в него проник тяжелый шепот Хари Пури Баба. Звенящей гармонией, один за другим, без перерыва лились слоги, нанизанные на единую нить. Звучала гуру-мантра. Она прозвучала так быстро, что я не успел толком расслышать ее. Я был слишком плохо сконцентрирован. Это же самая важная мантра! Как я мог позволить своему уму блуждать в такой момент?
Затем Хари Пури Баба прошептал ее в мое левое ухо, снова в правое, и так далее, пока каждое ухо не услышало мантру три раза. После этого ткань была снята, и хор поприветствовал нас:
Намах парвати пате хара харамахадев!
Приветствие Шиве,
Повелителю Госпожи горы!
Меня послали к источнику, чтобы я быстро окунулся в продолжение ритуала, а затем вернулся в темную комнату для пуджи. Там меня заставили снять набедренную повязку, и я предстал перед пятью гуру совершенно обнаженным.
— Он совсем как мусульманин, похоже, тоже прошел обрезание! — пошутил лысеющий Мангал Бхарти, сделав режущее движение указательным пальцем, словно тот был скальпелем. Все засмеялись.
— Ты так смешно выглядишь! — сказал Хари Пури Баба, держась за бок, который заболел у него от сильного смеха. — Словно огромный ребенок! У тебя ничего нет ни в руках, ни на теле. Совсем ничего! Видишь? Нет больше багажа! Властью, данною мне всеми сумасшедшими этого мира я объявляю тебя очищенным от всех грехов!