Биография голубоглазого йогина
Шрифт:
— А как же йогические асаны и подъем Кундалини, Гypy Джи? — спросил я Хари Пури Баба.
Он засмеялся.
— Ты хочешь, чтобы эта змея выела твой мозг и вылезла из головы наружу?
— Да, — упрямо ответил я. — Я хотел бы получить подобный опыт.
— Не волнуйся, он у тебя будет, — ответил он, наливая в катори теплого молока и созывая воронов. Три ворона сразу же слетели с веток вниз, приземлившись рядом с Хари Пури Баба, и погрузили клювы в молоко.
— Разве мне не надо выполнять йогические асаны? — спросил я.
— Это необязательно, — ответил учитель.
– Хатха-йога это интересная вещь. Ты правильно считаешь, что, если правильно выполнять асаны, придут здоровье, сила и долголетие. Все это хорошо, верно? Но представь, что было бы, если бы вся китайская армия делала подобные асаны. Стали бы они тогда колебаться, стоит ли переходить границу с Индией и начинать войну? Хатха-йога сделала бы из них более эффективных убийц. Наша традиция делает упор на знания, и, поскольку ты можешь научиться видеть этот мир и собственное тело как иллюзию и понимать, как именно мы эту иллюзию создаем, тогда все средства будут способствовать укреплению твоего тела. Но как только ты привяжешься к своему телу, то попадешь в ловушку майи и все потеряешь. Как я уже говорил, если ты будешь держать все время спину прямо, у тебя все получится.
Хари Пури Баба подозвал Кедара Пури Баба. Хотя я уже провел достаточно времени в обществе этого довольно надменного молодого садху, но только сейчас понял, что Кедар Пури Баба был моим гуру-бхаем, учеником, тоже получающим мантры у Хари Пури Баба. Все молодые садху называли Хари Пури Баба гypy Джи и выполняли для него свои омкары дважды в день. Они не были его настоящими учениками, но почитали Хари Пури как своего гуру. Хари Пури Баба велел Кедару Пури Баба научить меня нескольким йо-гическим асанам, а также "пранаяме", контролю над дыханием.
— На твоем месте я бы сконцентрировался на пранаяме, — посоветовал мне Хари Пури Баба.
Позднее он объяснил, что хатха-йога никогда не была частью традиции саньясинов-нага и принадлежала более поздней традиции Натов, садху, также называемых "рваными ушами" (потому что в их ушах проделываются дырки для больших черных серег).
И вот каждое утро Кедар Пури Баба и я искали пустую комнату, спрятанную от любопытных взглядов, чтобы заниматься асанами и праная-мой. Однако ничего особенного не происходило. Кедар Пури Баба, садху с самого детства, был невероятно гибок, и в его присутствии я чувствовал себя очень неуклюжим.
— Акхара никогда не примет тебя, Рам Пури, — выпалил он однажды утром. — Они не позволят, чтобы ты прошел "видья санскару", инициацию в саньясины.
Кедар Пури Баба мог быть очень неприятным и всегда знал, как сбить меня с толку. Еще он храпел так громко, как никто другой.
— Почему? — спросил я и почувствовал, что покраснел. — Разве не Гуру Джи это решает? Какое отношение ко всему этому имеет акхара?
— Ты чужак. Это запрещено, — сказал он.
— Но Гуру Джи сказал...
— Гуру Джи, Гуру Джи! Гуру Джи сказал...
– передразнил меня Кедар Пури Баба. — Рам Пури, Гуру Джи говорит множество вещей, а ты не понимаешь из них ничего. Он бросает вызов акхаре. Он должен был наследовать трон, священное сиденье главы великого монастыря в Уджайне, когда умер его гуру. Но старшие садху решили, что он слишком молод и, скажем так, радикален. Это было неверное решение, но решает все равно акхара.
— Но какое значение имеет то, что я иностранец? Я такой же человек из плоти и крови, как и ты, и ты мой гуру-бхай, брат по гуру, разве не так? — спросил я. — Я думал, что мы выше всех этих глупых различий. Ведь тело — это иллюзия.
— Это имеет значение, Рам Пури. Каждый из пятидесяти тысяч нага-саньясинов Джуна Акха-ры имеет свое мнение, и тебе придется примириться со всеми ними. Наша акхара — это орден всех направлений нага-саньясинов, которые следуют традиции Даттатрейи.
— Мне кажется, что Гуру Джи не стал бы обещать мне инициацию на Кумбха Меле, если это невозможно, — сердито возразил я.
— Гуру Джи очень сильный, — сказал Кедар Пури Баба. — Посмотрим, что он сделает.
ГЛАВА 6
Поднявшись на холм вместе с Хари Пури Баба, я увидел, что в близлежащем храме Ханумана кипит активность. Вторник, Мангалвар, или день Марса, был днем недели, принадлежащим Хануману. В этот день не стоило начинать новое дело или отправляться в путешествие, но для медитации, подношений и благотворительности этот день был самым благоприятным.
Местные жители столпились в маленьком храме, пристроенном к склону горы. Они мазали сомкнутые губы огромной ярко-оранжевой статуи Ханумана леденцами на палочке. Статуя одной ногой стояла на земле, а другую приподняла в воздух, создавая впечатление, словно Хануман куда-то летит. Мускулистое тело и выражение лица обезьяньего бога заставили меня вспомнить о Супермене и о Кларке Кенте, скрывающемся под его маской. Он был скромен, но обладал огромной властью, несколько рассеян, но при этом предан службе человечеству.
Крестьяне помазали ноги статуи и более мелкие статуэтки Ханумана горчичным маслом, которым обычно обмазываются борцы, а затем посыпали его голову из маленьких бумажных пакетиков оранжевым порошком синдур. Затем порошок стали втирать в горчичное масло, пока не получился жирный слой оранжевого пигмента. Затем им же поставили точку на третьем глазе всех присутствующих. Храмовый пандит гордо улыбнулся, ставя точку бинду на моем лбу, а затем продолжил ритуальные действия для многочисленных почитателей Ханумана.
Я уже не в первый раз встречался с Хануманом, оранжевым обезьяньим богом с большими мускулами, ведь он один из самых популярных богов в Индии. В тот период своей жизни я считал обезьян глупыми, лишенными логики и разума, благодаря которым человек отличается от животного, то есть в общем и целом существами, находящимися намного ниже человека. Но Хануман — не царь обезьян, а обезьяний бог для людей, так мне тогда казалось. Раздираемый любопытством, я спрашивал себя, что же на самом деле символизирует этот бог.