Биотеррор
Шрифт:
— Что, серьезно соскучился по мне, па? Становишься сентиментальным к старости!
— Какой нахрен старости, сынок? Мне всего восемьдесят пять. А чувствую себя на тридцать!
Джейсон скривился.
— Да уж. Я наслышан. Па, это уже выходит за рамки! Ну, трахаешь ты эту шлюху — рад за тебя! Но, ради Бога, зачем было жениться на ней? Ты видел, что творилось в новостях? Уильям Тампа, девяностолетний конгрессмен, женится на тридцатилетней стриптизерше! Вау! Как трогательно! Отец, неужели ты веришь, что она тебя любит? Выставляешь себя на посмешище.
— Во-первых, я прекрасно знаю, что она любит мой счет в банке. Во-вторых, мне плевать. Когда ты доживешь до моих лет — если доживешь, — то поймешь, насколько становится похрен на то, что о тебе думают окружающие. Но я тебя вызвал не для того, чтобы обсуждать мою семейную жизнь.
— Представь себе, я догадался. Хотя мог бы просто позвонить. У меня тут кризис на носу, а я тащусь через весь город, что бы выпить поддельного кофе в сомнительной забегаловке.
Конгрессмен с сомнением посмотрел на чашку, отпил глоток и проворчал:
— То-то мне показалось, вкус не тот. Я уж подумал, это у меня старческие капризы начинаются.
— Па, давай к делу.
— М-м-м… Собственно, дело как раз в кризисе, о котором ты упомянул. Об этом пока еще никто не знает, но принято решение отправить к берегам Марокко два авианосца с сопровождением.
— Чего?
— Тихо ты!
Конгрессмен украдкой огляделся и понизил голос.
— Это пока не известно даже министру обороны. Если точнее, об этом кроме меня знают только пять человек. Теперь еще и ты.
— За что такая честь? Я же всего лишь тупой солдафон.
— Джейсон, неужели ты до сих пор обижен на слова, которые я сказал… м-м-м… почти тридцать лет назад? Не пора ли повзрослеть? Да, я готов признать, что ошибался тогда. Ты сумел сделать карьеру в войсках, хотя все равно… лучше бы ты принял семейный бизнес. Ну, ладно! Не дуйся, тебе же не десять лет. Я готов признать, что в сложившейся ситуации мне весьма кстати пришлось то, что ты руководишь проектом «Валькирия».
Джейсон отодвинул чашку с кофе и выпрямился на стуле.
— Давай, колись. Во что ты хочешь меня втравить?
— В небольшую спасательную операцию. Ты ведь знаешь ситуацию с беженцами на границе с Исламским Союзом?
— Вот дерьмо! — Джейсон стиснул кулаки так, что раздался явственный хруст. — Вы решили воевать? Зачем? Черт, отец, неужели вы не понимаете, во что лезете?
— Тихо! — повторил конгрессмен. — Представь себе, понимаем. Допусти на мгновение, что есть обстоятельства, о которых ты не знаешь. И которые требуют вмешательства наших войск в ситуацию с беженцами.
— И что это за обстоятельства?
— Тебе этого знать не нужно, — отрезал Уильям Тамп. — Решение принято, завтра ты получишь приказ погрузить своих парней на авианосец «Барак Обама». Я не об этом хотел с тобой поговорить.
— Даже не об этом? Какие еще новости меня ждут?
— Перед вылетом с базы в твою группу будут зачислены еще десять бойцов.
— Погоди, погоди. Что за бред ты несешь? У меня особая группа, я каждого человека подбирал сам и, можно сказать, вырастил. Они подогнаны друг к другу как детали винтовки. Им даже разговаривать между собой не надо. И ты хочешь, что бы я в этот отлаженный механизм добавил десять придурков, о которых ничего не знаю?
— Не кипятись. Это бойцы высшей пробы.
— Нет.
— У тебя нет выбора.
— Вообще-то, есть. Как начальник проекта «Валькирия» я могу подать рапорт напрямую президенту.
Конгрессмен вздохнул.
— Вот потому я с тобой здесь и встретился, Джейсон. Не хотелось прибегать к этому, но ты мне не оставил выбора.
Он достал из внутреннего кармана пластиковый конверт и положил на стол между собой и полковником. Посмотрел на сына тяжелым взглядом.
— Здесь то, что ты ни за что не хотел бы увидеть. Узнав эту информацию, ты уже никогда не будешь прежним. И тебе придется выполнить мои просьбы, иначе такой же конверт попадет в СМИ. Твоя карьера и доброе имя будут смешаны с дерьмом. А меня будут судить и упекут за решетку лет на сто. Впрочем, как ты понимаешь, для меня даже срок за хулиганство может стать пожизненным. Но ты можешь поверить мне на слово и просто выполнить две мои просьбы, сохранив душевное равновесие. Решай.
— Две просьбы? А вторая какая? Захватить авианосец и отправиться на нем завоевывать Австралию?
Конгрессмен не отреагировал на иронию Джейсона, молча подвинул к нему конверт.
— Да ты блефуешь!
Полковник схватил конверт и высыпал из него на стол несколько листов бумаги, какие-то бланки и фотографии. Разложил перед собой. При взгляде на фотографии под ложечкой засосало. Он еще не знал, что перед ним, но испытал отчетливое ощущение, что напрасно не послушал отца.
На фотографиях была его Бонни и какая-то незнакомая белая девочка. Фотографии с дочкой он узнал — большую часть из них делали в больнице для истории болезни. Белая девушка тоже была сфотографирована в больничном интерьере, но явно в больнице подешевле.
Впрочем, оно и понятно. Когда в тринадцать лет у Бонни обнаружили рак, Джейсон поместил ее в самую лучшую клинику. Лечение затягивалось и требовало все больше вложений. Ему пришлось даже обратиться за помощью к отцу, чего он никогда раньше не делал. Уильям Тамп навел справки через своих деловых партнеров в разных странах и, в конце концов, увез девочку в какую-то маленькую клинику в Швейцарии. Через полгода Бонни уже могла сама ходить по палате, а через год была совершенно здорова.
Теперь Джейсон читал выписки из истории болезни — из настоящей истории болезни, а не той, которую ему передал хозяин клиники, выписывая девочку. Рассматривал копии договоров, расписки, показания свидетелей. Только на фото белой девушки старался больше не смотреть. Не осмеливался.