Бирюзовые серьги богини
Шрифт:
— Как же так, как же такое может быть…
Дядя Боря подал кружку с чаем. Тонкий аромат мяты поднялся вместе с паром и заструился у лица. Сима вдохнула его, закрыла глаза. Горячая кружка обжигала руки.
— Дай сюда, горе луковое, обожжешься.
Дядя Боря перелил чай в пиалушку, снова подал.
— Очнись, спящая красавица, пей! — приказал он, и Сима послушно пригубила обжигающий губы чай.
Вскоре поднялось солнце. Сразу стало тепло. И Сима отошла. Боль спряталась и тепло — больше от человеческого сердца, чем от горячего светила, — согрело ее. Оглянувшись на камень за рекой, на еще спящий лагерь, Сима вдруг поняла, что ей здесь больше нечего делать. А как только она представила, что вот-вот, как обычно бывало по утрам, приедет Арман, то вскочила и побежала в палатку.
— Какая муха тебя укусила? — дядя Боря едва не выронил кружку от неожиданности.
Сима, складывая рюкзак, выглянула, ища полотенце и косметичку.
— Дядь Борь, кинь, пожалуйста, — попросила она, кивнув на свои вещи, лежавшие на столе, — и мотор заводи, сейчас поедем!
— Ишь, раскомандовалась! Куда ты собралась?
Сима выволокла из палатки свой рюкзак, засунула в боковой карман косметичку и, упав на колени перед шофером, запричитала:
— Дядь Борь, миленький, давай поедем быстрее, я не знаю, куда провалюсь, если он сейчас прискачет, дядь Борь, прошу тебя, золотой, родненький, отвези меня куда-нибудь подальше, я не могу больше здесь оставаться, дядь Боренька, пожалуйста!
— Да успокойся, Симушка, что ж это такое, господи, куда ж тебя отвезти? — дядя Боря шарил взглядом по лагерю, словно ища где-то потерявшийся ответ на свой вопрос.
Из палатки вылез Хакан Ногербекович. Увидев своего шофера и Симу у его ног, он поначалу опешил, но потом чувство вины снова засосало под ложечкой и он с видом побитой собаки подошел к Симе.
— Симона, я виноват перед вами, простите старика, я не знал, что так все получится, понимаете, Сима, они так интересовались нашей работой, у нас всегда тесный контакт с местным населением, все всегда на доверии, а тут такое, понимаете…
— Хакан Ногербекович! — Сима решительно встала перед ним и твердо сказала:
— Мне надо в Ташкент, немедленно. Пожалуйста, рассчитайте меня и скажите дяде Боре, чтобы он отвез меня до ближайшей станции, — она сделала паузу и тихо добавила, опустив глаза: — А то я пешком уйду.
Мужчины недоуменно переглянулись. Дядя Боря только хотел что-то возразить, как Сима нервно подняла рюкзак, закинула его за плечо и, пытаясь засунуть вторую руку в лямку, почти побежала на дорогу.
— Стой, шальная! Да отвезу я тебя, только куда — до станции километров двести, у меня и бензина не хватит.
Сима остановилась.
— А до поселка, что мы проезжали, когда сюда ехали, сколько километров?
Дядя Боря пожал плечами.
— Шестьдесят будет.
— Бензина хватит?
— Хватит. А дальше как? В поселке что ли сидеть будешь?
Сима закинула рюкзак в кузов машины, оттуда раздался крик. Сонная голова Жорки высунулась наружу.
— Вы чего?
Но Сима не удосужилась ответить на его вопрос и парировала дяде Боре:
— А там автобусы ходят. Как-то же люди ездят на станцию, а?
Хакан Ногербекович понял, что хотела девушка и, разложив карту на столе, подозвал шофера.
— Смотри, Борис, от того поселка к югу уходит хорошая дорога. Думаю, Симона права. Должен там ходить какой-нибудь транспорт. Отвези ее, только помоги сесть на что-нибудь, одну не оставляй. А деньги я сейчас дам.
Когда «Газ-66», заклубив пыль за собой, успел отъехать на пару километров, с другой стороны показался всадник. Арман ехал в лагерь, не торопя коня. Он обдумывал, что скажет Симе, да и всем остальным о вчерашнем происшествии.
— Здравствуйте, Хакан-ака! — спешившись у лагеря, Арман отпустил Черногривого пастись, и подошел к начальнику экспедиции. — Куда это дядя Боря ни свет, ни заря поехал?
Хакан Ногербекович сложил карту.
— За продуктами, хлеб у нас кончился, сахар, а ты чего в такую рань?
— Почему «рань», семь часов уже. Скоро жара начнется.
— А-а… ну садись, чай попей.
— Спасибо, — Арман отхлебнул из пиалушки, из которой недавно пила Сима, — с мятой… А Сима спит еще?
— Спит, — Хакан Ногербекович плеснул себе чаю.
Жорка, недобро посматривая на раннего гостя, сворачивал спальник. Вадим Петрович и Славка тоже выползли из палаток и еще сонные подошли к столу.
Арман поставил пиалу на стол, напрягся.
— Ты о Симке забудь, понял, — Славка толкнул его в плечо.
Арман встал.
— Ребята, ребята, никаких разборок, этого еще нам не хватало! — Хакан Ногербекович встал между парнями. — А вы, Арман, — он покачал головой, — нехорошо вы поступили, нехорошо! И вы, и ваши старики! Не ожидал я такого.
— Хакан-ака, я все объясню…
— Нечего тут объяснять! — встрянул Вадим Петрович. — Уходи и не появляйся тут больше.
Арман набычился.
— Я хочу поговорить с Симой. Перед вами я не виноват. Что плохого я сделал?
— Что плохого?! — Славка набросился на Армана, но Хакан Ногербекович, несмотря на маленький рост и кажущуюся тщедушность, оттолкнул его.
— Не сметь руки распускать! Он прав! Он ничего плохого нам не сделал. И нам еще работать вместе, и не в последний раз!
Начальник кричал, и это так удивило его подчиненных, что они вытаращились на него, будто впервые видели.
— Всем сесть! А вы, Арман, уж постарайтесь, объясните нам, как так получилось, что вы опоили нашу сотрудницу напитком шаманов и без ее и без моего ведома использовали ее в своих целях, надо сказать, нам тоже неизвестных.
Пока Арман сбивчиво пересказывал слова своей бабушки, Сима уезжала все дальше и дальше. И чем больше становилось расстояние между ними, тем тяжелее было на сердце Симы, и тем беспокойнее становилось Арману.