Битая грань
Шрифт:
— Организму виднее, — решительно заявила Катя, помогая ему немного отпить из подготовленного стакана. — И с водой, и со сном. Так что спи, а я рядом буду, любимый, — поправила ему подушку и не удержалась, опять поцеловала, наконец-то легко коснувшись губ. Саша тут же потянулся, словно бы привстать решил, но она ему не позволила. — Спи, — повторила.
— Ты, может, домой езжай? Чего тебе тут торчать без толку? — то, что он так быстро сдался, только показывало, как измучен на самом деле, хоть и хорохорится, не желая показывать.
Катя глянула на него с недоумением.
— Ну да, сейчас, — хмыкнула
— Имеешь, котена. Полное. И без всяких штампов все права имеешь, — тяжело выдохнул он, явно стараясь удобней устроиться. — И выставлять я тебя совсем не хочу, силы были бы, к себе бы под одеяло затащил, — поднес ее пальцы к своим губам и подмигнул. Пусть и ощущалось, что ему тяжко, а держал крепко, поцеловал кончики. — После того страха, что испытал, когда понял, что ты у Лысенко, месяц бы тебя от себя и на шаг не отпускал. Только ж и тебя изматывать не хочется…
— Думаю, доктор под предлогом танцев и другие физнагрузки тебе ограничить велел, — рассмеялась, не удержалась, осторожно обняла его щеки, коснувшись своими губами Сашиных губ. — Но я и так рядом, любимый! И со мной все нормально — пара царапин на руках, да ушиб. Тут диван удобный, я совсем близко около тебя буду… Сама ни за что в жизни больше такого страха не хочу, как эти несколько часов, когда ты без сознания был, — уткнулась в подушку около его уха. — Ничего вокруг не видела, не понимала, только молиться за тебя сил хватало. Я даже была согласна на то, чтоб никогда не забеременеть… Не нужно ребенка, лишь бы мне тебя вернули, Саша! — тихо, отчаянно, немного смущенно призналась, то и дело целуя его щеку. И плевать, что поясница болела от неудобной позы!
— Э-э, нет, котена, ты тут такими вещами не разбрасывайся и обещаний не давай, — хмыкнул Санек, чуть приподнявшись все-таки, обхватил ее шею рукой и притянул к себе так, что их щеки плотно-плотно прижались. — Меня, может, только потому Бог и уберег, что я сделку нашу еще не выполнил, — прошептал Ольшевский так жарко целуя Катю в губы, что она дыхание потеряла, зарылся пальцами в ее волосы. — Все будет, котена. И дети тоже. Все нормально. Мы с тобой со всем справимся, — еще раз поцеловав ее, теперь в веки, Саша все же откинулся назад, на подушку.
А Катя, еще раз легко погладив его щеки, поцеловала любимого в губы и вернулась на диван, подумав, что надо бы как-то маме написать или позвонить, объяснить, подготовить, ведь приедут на свадьбу… Она за эти несколько часов ее так хорошо поняла внезапно. До этого всегда отношение и все те решения мамы в прошлом лишь с позиции подростка оценивала, обиженная, что та всю ее привычную жизнь перевернула с ног на голову. Теперь же… Господи! Теперь поражена и раздавлена была, потому что четко осознала и представила, что мама испытала, когда отца убили. Сама через это прошла, считай… И не могла сейчас вообразить даже, как бы жила и справлялась дальше, если бы… Мороз по спине от одной мысли! Легко упрекать и судить, когда сам на месте человека не оказывался, а, «обув те же тапки», весь кошмар и безысходность вдруг осознаешь.
Поднялась, вернулась к кровати, сняв с себя цепочку и крестик Саши, осторожно ему надела, хоть любимый и скривился немного, уже начав засыпать. Видно и наркоз еще сказывался.
— Крестик твой, — объяснила тихо. — Пусть на тебе лучше будет.
Погладила руку Саши, когда он кивнул, почти не открывая глаз, и опять вернулась на диван.
И напишет сейчас, и поговорит с мамой, когда они приедут. Извинится. Жизнь все расставляет по местам, открывая глаза на прошлые ошибки, чистая правда, и Катя теперь это так отчетливо понимала!
Глава 25
ГЛАВА 25
Про платье вспомнил Саша. Катя о такой «мелочи» забыла напрочь за всеми этими тревогами и волнениями.
— В смысле, ничего не выбрала?! — Ольшевский уставился на нее с недоверием, уже явно придя в себя после ранения.
То и дело, кстати, порывался выйти на улицу, «встряхнуться», но врач пока не разрешал. Всего сутки прошли после не особо простой операции.
— Котена! Ну ты даешь, я же помню, что ты смотрела какие-то модели, рассказывала мне… — Саша сел на кровати и опустил ноги на пол.
— Это же до твоей поездки было, Саш. А потом… Мне вообще не до того, — отмахнулась Катя, вот искренне считая, что он абсолютно не на то время тратит.
Так остро и отчаянно поняла, что мишура по жизни — это теперь совсем не основное. Подумаешь, тряпки! Еще не улеглось внутри острое ощущение края, по которому ходят ежеминутно, даже не задумываясь об этом.
— Нет, малышка, так дело не пойдет! — решительно возразил Санек, потянувшись к своему телефону, лежащему рядом на тумбе.
В груди отдало ноющей болью, но он даже не скривился, не собираясь это Катерине показывать. И так видел, что котена загрузилась по-полной, вот прям увязнув во всем случившемся. Не то чтобы он сам, конечно, легко к порогу на тот свет прогулялся и вернулся назад припеваючи…
Но Санек к этому отнесся философски.
Случилось. Выкарабкался. Главное сделал — ее уберег. А Бог уже и его самого прикрыл. Видно, точно еще не все дела Ольшевский тут сделал. И великолепно! Лично его все устраивает. Потому как Санек свою котену оставлять еще готов не был, не надышался, не налюбил еще Катю…
Вот на этом и надо сосредоточиться. На том, что сегодня и впереди у них, а не раз за разом прокручивать в голове не особо веселый момент на той старой фабрике. Но котена точно не могла сама переключиться.
Окей, он поможет.
Ничего не объясняя Кате, которая подлетела к кровати, стоило Саше подняться, он выбрал в списке номер Ксении и поднес телефон к уху, ожидая, пока подчиненная ответит. Леня, кстати, заезжал сегодня, привет от всех передавал, даже от парней из спортклуба, посокрушался, что Саньку пока не светят тренировки, короче, повеселил и морально поддержал. Но к Ксюше у Ольшевского другой разговор был.
— Да, Александр? Как вы себя чувствуете? — Ксения быстро ответила на вызов. Рабочий день у человека, как ни крути.