Битва Деревьев
Шрифт:
— Как ты проник в Цитадель?
— Спрыгнул с горящей лодки. Не с вашей, с той, что под парусом. На купол. Там — карниз, по нему дошел до моста. Он вел в эту башню, в комнату с большим огнестрелом. В ней лежал солдат. Обожженный, почти мертвый. Оттуда попал на круглый балкон. Внизу увидел…
— Лодка под парусом? — перебил Алоник дребезжашим голосом. — Так ты прибыл сюда вместе с… Мудрый мастер, ведь я говорил… — он смолк, когда Истлан поднял узкую ладонь.
— Как очутился на лодке солов?
— Солы… — сказал Эльхант. — Это люди в желтых одеждах? Там было несколько с черной кожей, таких я видел
— Чернокожие — рабы, — пояснил Истлан. — Мы не знаем этого точно, но на всех телах, что попадали к нам, — ошейники. А рыжий — один из солов, хотя не все они рыжеволосы. Что ты делал в их компании?
Эльхант сказал:
— Дрался.
— Что-что?
— Они напали. Я убил их.
— Говори яснее, тот, кто называет себя сыном дерева. Как ты встретил их? И почему они напали?
— Мы плыли. На обычном корабле — приближались к вашим островам. На рассвете увидели впереди сражение….
— «Мы»? Кто еще был с тобой?
— Голем. Глиняное существо. Утром рядом появились две лодки и ваш летающий корабль…
— Ковчег.
— Неважно. Они…
— Это важно, сын дерева! — повысил голос мудрый мастер. — Слова очень важны. Наши эфиропланы зовутся ковчегами.
— Ладно, — согласился Эльхант. — Ковчег сбил одну лодку и поджег другую. Но она сожгла ковчег. И стала падать — прямо на наш корабль. Хотя парус еще светился золотом, такими вспышками… Она двигалась рывками. Ударилась о палубу, проломила ее, взлетела… Я схватился за борт и оказался на ней. Куда делся голем — не знаю. Возможно…
— Да, голем! — воскликнул Алоник. — Откуда у тебя голем?
— Он попал к нам, в Атланс, когда-то давно. Приплыл на плоту. В беспамятстве — ничего не мог рассказать о своем прошлом. Мы спасли его…
— На плоту, — повторил помощник. — Как его имя?
— Кучек.
Добрый Алоник во все глаза уставился на Септанту, потом развернулся к мудрому мастеру и что-то зашептал. Истлан выслушал, знаком руки велел Алонику умолкнуть и задумался.
— Из подземелий поднялись войска мракобестий, — продолжал Эльхант, хотя больше вопросов ему не задавали. — Их повелитель — древнее умертвие. Риг Праха, так мы его называем. Справиться с мракобестиями невозможно. Мертвоживые колдуны превращают погибших детей деревьев в своих солдат. Каждая наша победа лишь укрепляет их. Каждое поражение — укрепляет еще сильнее. В подземельях я нашел Око. Золотой обруч. Старец по имени Драэлнор сказал, что при помощи Ока сможет справиться с Повелителем Праха. Но нужны камни… жемчужины, которые когда-то украшали круг. За ними — плыть далеко в Предел Тверди. Я поплыл.
— Какой предел? — переспросил помощник подозрительно.
— На восток.
Мудрый мастер, молча слушавший речь Септанты, прикрыл глаза и вновь надолго замер.
— На восток… — пробормотал он наконец. — Так ты — с западного зубца Шестерни.
— Откуда? — переспросил Эльхант. — Шестерня?
— Да, колесо с зубцами. Их восемь, больших остроконечных выступов, и когда-нибудь мы отправим экспедиции, изучим все… Четыре: запад, восток, север, юг. Между ними еще четыре: юго-восток, северо-запад… Таково устройство мира.
— А что за зубцами? — спросил агач.
— За ними… — Истлан замолчал, подняв брови, потом сказал: — Этот вопрос еще не решен. Но я полагаю, Шестерня мира парит в океане Наднебесья, в пространстве бесконечных облаков. Заоблачье, вот как называют его некоторые наши ученые.
— Но тогда в нем может парить и что-то еще? — спросил Эльхант. — Другие шестерни или что-то иное… Нет, я не верю, мир выглядит не так.
Звуки сражения сюда не доносились: в помещении, которое озарял проникающий из раскрытой двери свет, стояла тишина. Охранники переминались с ноги на ногу, не опуская оружия. Алоник ходил вокруг мудрого мастера, что-то едва слышно бормоча и жестикулируя, будто споря с самим собой.
— Ну так пусть он и заберет ее! — произнес вдруг Истлан, обращаясь к помощнику. — Ведь ты сам предлагал утопить… Пусть увезет подальше. Мы найдем способ донести до солов, что Слезы у нас уже нет. Да их маги и сами ощутят это… Тогда рыжеволосые уберутся. Ты можешь вложить свой странный меч в ножны, человек-дерево. Алоник, дай ему кошель, чтобы он положил Слезу. Вы… — обратился мастер к охранникам, — четверо — идите назад, сейчас наверху вы нужнее. Остальные двое — спрячьте оружие. А ты, похититель чудесных жемчужин, ступай за мной. Я покажу тебе кое-что.
Теперь они находились очень глубоко: Септанта потерял счет лестницам и узким площадкам. Более всего из увиденного под землей его удивила машина, которую мудрый мастер назвал «опускальником». Истлан сказал:
— Тут мы имеем крайне необычное сочетание, когда один и тот же предмет именуется двумя разными словами. Мы долго ломали головы: правильно ли это? Не нарушается ли тайный ход вещей? Но после решили, что название должно соответствовать… И потому сейчас, к примеру, это — опускальник. А когда на нем перемещаются в противоположную сторону — сущность его нечувствительно меняется, и он становится подъемником.
Квадрат из железа, накрытый деревянным настилом, подвешенный на четырех цепях, медленно двигался вниз. Ширина колодца была ненамного больше этого квадрата, Эльхант мог дотронуться до каменных стен. Единственный оставшийся с ними гном-охранник старался держаться за спиной агача — впрочем, оба своих огнестрела он убрал в треугольную сумку на ремне. Внизу что-то гудело, вверху поскрипывали цепи. Они крепились к массивным кольцам, утопленным в углы квадрата. В середине его на возвышении горел белым светом стеклянный фонарь.
В самом начале путешествия на опускальнике агач сказал: «Я должен спешить. Не могу оставаться у вас долго. Хотя не знаю, куда мне плыть теперь. И на чем», — а мудрый мастер ответил: «В наших интересах, чтобы ты не задерживался здесь и увез Слезу Мира подальше. Сейчас все поймешь». Затем он несколько раз повторил нараспев: «эльфы… эльф…» — приглядываясь к Эльханту, будто проверяя, хорошо ли слово и соответствует ли оно тому, кого мастер видит перед собой.
В одной из стен появилась горизонтальная щель. Она увеличилась и стала проемом. Внизу раздалось тарахтение, опускальник остановился. В проеме открывался обширный коридор с еще одним опускальником-подъемником, стоящим, в отличие от первого, на четырех железных колесах. Колеса эти были необычной формы: с очень широкими ободами, вдоль которых кругом шла выемка.