Битва с огнем. Жизнь и служба лондонского пожарного
Шрифт:
Хаос немного улегся, когда в следующие несколько минут шланг удалось заменить, и пожарные смогли продолжать работу.
Я со своей командой завершал проверку оборудования; в нескольких шагах от нас то же самое делала команда из Челси. Команда Хестона получила распоряжение войти в здание. Им сказали, что сначала направят в зону ожидания – в пределах видимости от входа, но на безопасном расстоянии. Оттуда им предстоит проникнуть внутрь.
Однако у Хестона было только пять пожарных, а требовалось шесть. С одним из хестонцев мы когда-то вместе служили в Уэмбли, поэтому он обратился ко мне:
– Эд, нам нужен еще один человек. Ты как, сможешь пойти?
Ни один пожарный никогда не откажет
Мы оказались в зоне ожидания за пределами здания, где останавливались команды на пути внутрь или наружу. Команда из «красной» смены уже довольно долго сидела там, дожидаясь дальнейших распоряжений. В зоне ожидания мы провели около часа, и все это время я рассматривал Гренфелл и не верил своим глазам. Я понимал, что внутри, в огне, лежат тела беззащитных жертв. Пожар все еще бушевал, сверху продолжали падать горящие обломки.
Зрелище было страшное: у нас над головами нависала горящая башня, увенчанная черным выгоревшим каркасом. Расположение Гренфелла делало эту картину еще более впечатляющей: одинокий, он вздымался высоко над прилегающими малоэтажными постройками, отчетливо выделяясь на фоне неба.
Я знал, что вскоре нам придется войти внутрь, и был серьезно встревожен. Впервые с того момента, когда я вдруг проснулся ранним утром, я ощутил беспокойство за на-шу безопасность – мою собственную и всей команды. Я и раньше испытывал нервозность на сложных пожарах, но сейчас она была сильней обычного. Оглядываясь назад, должен сказать, что оказался прав. Инстинктивно я схватился за телефон – видимо, в поисках успокоения от общения с близкими.
Оказалось, в нем скопилось множество сообщений: все спрашивали, не послали ли меня в Гренфелл. От этого ощущение серьезности происходящего только усилилось – она была колоссальной. В городе только и говорили, что о пожаре. Я ответил, что действительно нахожусь в Гренфелле и вот-вот пойду внутрь.
Глядя на башню, я думал, что вполне могу войти в нее и уже не вернуться обратно. Конечно, происшествия, где я оказывался до этого, тоже бывали опасными, но до такой степени – никогда.
Произойти могло что угодно. Здание издавало такие звуки, словно готово рухнуть; внутренний каркас трещал от жара и мог вот-вот обвалиться. Я был уверен, что рано или поздно так и произойдет. Вокруг перешептывались о том, что опоры башни пострадали: неудивительно, с учетом того, что она горела уже больше двенадцати часов. Перспектива была угрожающей, и я думал, что мне сильно повезет, если я выберусь оттуда целым и невредимым. Наверняка среди пожарных тоже будут жертвы, и я вполне могу оказаться в их числе. Я не предполагал, что погибну, но понимал, что моя судьба будет зависеть исключительно от стечения обстоятельств.
Мы сидели в зоне ожидания, и все занимались одним и тем же: писали сообщения родным и близким. Мне пришло СМС от матери моей дочки Майлы; она спрашивала, не попал ли я в Гренфелл.
Да, я тут. Работенка, похоже, будет незабываемая. Скажи Майле, что папа ее любит. Я ей потом позвоню.
Моя лучшая подруга, Мишель, тоже прислала встревоженное сообщение. Ей я ответил подробнее, так что мой ответ позволял составить представление о том, что мы все чувствовали:
Да, я тут, само собой. Правда, отчасти об этом жалею. Когда мы приехали, одного взгляда на лица пожарных было достаточно, чтобы понять, что нас ждет. Опасность, смерть и ужас. Я в зоне ожидания, вместе с командой. Смотрю на башню: она как смертельная ловушка. Сверху постоянно падают обломки, и пламя до сих пор не утихло! Задания пока нет, мы не знаем, что нам поручат. Волосы дыбом встают, как подумаю о несчастных жертвах внутри!
Закончив переписку, я снова принялся рассматривать башню, по-прежнему не веря собственным глазам. Пожар таких масштабов в наше время в современном здании – это просто невероятно! Мы все понимали, что погибших наверняка немало, хоть и не знали пока, сколько именно, и от осознания того, что огонь, полыхавший так близко, забрал столько жизней, кровь стыла у нас в жилах.
Я понимал, что вскоре должен буду войти буквально в смертельный капкан – здание, охваченное пламенем, – но распоряжений до сих пор не поступило, и я не знал, что увижу и что буду делать, когда там окажусь.
Пару минут спустя старший хестонской команды, находившийся вместе с нами, получил особое задание, так что нас осталось пятеро. Нам приказали отправляться на так называемый опорный пункт, находившийся на четвертом этаже башни. При пожарных операциях в высотных зданиях он обычно располагается на два этажа ниже уровня огня. Оттуда координируется работа техники и пожарных команд. База должна быть максимально близко к самому пожару, чтобы мы как можно позднее включали дыхательные аппараты и имели больше времени для работы в огне. Если бы мы включили дыхательные аппараты в зоне ожидания, то смогли бы только дойти до четвертого этажа, где находился опорный пункт, после чего нам пришлось бы разворачиваться назад.
Стандартный дыхательный аппарат позволяет нормально дышать около двадцати пяти минут в зависимости от уровня потребления воздуха, прежде чем сработает предупреждающий сигнал; пожарный должен выйти из огня до этого сигнала. Усиленный аппарат с двумя воздушными баллонами дает немного больше времени, но и оно варьируется относительно тяжести работы. Чем выше физическая активность, тем больше кислорода расходуется. Если вы бежите вверх по лестнице и тяжело дышите, баллон, естественно, закончится быстрее, чем при простой ходьбе. В команде, работающей в зоне огня, пожарные обычно меняются местами, так как тот, кто идет первым, расходует больше воздуха, чем остальные, ведь он расчищает им дорогу, убирая обломки и другие препятствия на пути, в то время как все прочие тушат пламя и спасают людей. Все члены команды должны время от времени проверять уровень воздуха в баллонах, и если у одного из них он существенно ниже, он меняется с кем-то местами, чтобы сохранить оставшийся кислород, потому что пожарный не может покинуть здание один – выйти должна вся команда. Она остается вместе постоянно, выполняя общее задание и обеспечивая безопасность всех участников.
На пути ко входу в башню нас сопровождали полицейские: они несли над нашими головами щиты, защищавшие от обломков, которые падали сверху. Плохое предчувствие стало еще сильнее. Башня рассыпалась у нас на глазах и продолжала гореть – было очевидно, что долго ей не продержаться. Как все остальные, я видел, что произошло с башнями-близнецами 9 сентября 2011 года, и ожидал, что здесь случится примерно то же самое. Оставалось надеяться, что этого не произойдет, пока мы будем внутри. Полицейские довели нас до дверей и вернулись в зону ожидания, по-прежнему со щитами над головой.
Итак, я был в Гренфелле. Нижний этаж выглядел пустынным и заброшенным. Из-за дыма и отсутствия освещения там стояла темнота. Стены и полы сильно пострадали от воды, в фойе царила разруха. Я слышал, как вода стекает по этажам. Ее закачивали сверху, в основном с воздушных лестничных платформ, и она лилась оттуда вниз, повреждая лестницы, стены и вообще все на своем пути. Электричество отключили уже давно, и сырость в сочетании с темнотой и разрухой навевала мысли о фильмах ужасов.
С реальностью мое описание не сравнится, но по ощущениям все было именно так – как в декорации, подготовленной для съемок.